Читаем Зели в пустыне полностью

Зели в пустыне

– Я видела тебя в первый раз, но как будто давно тебя знала… Ну вот, Жан-Клод, вот… – закончила она.

Какое-то время она не решалась на него посмотреть. Жан-Клод улыбался, растроганный и повеселевший. Он легонько пожал рукой плечо девушки. Вероятно, это было не совсем то, чего ожидала Жанни, но это было хоть что-то – присутствие, ласка, ободрение, и Жанни склонила голову, чтобы коснуться доброжелательной руки.

Она украдкой бросила взгляд на молодого человека, увидела, что он улыбается.

– А я не знала тогда, что говорить, – пробормотала она.

– Ты очень хорошо представляла себе, что можно сказать, Жанни. Но не думаешь ли ты, что я сам всего этого не понял?

– Это правда, Жан-Клод, правда?!

– А как ты думаешь, если бы я не понял всего, вернулся бы я к тебе?

– Да, ты вернулся, ты здесь. О! – воскликнула она. – Жан-Клод, Жан-Клод, ты представить себе не можешь, как я счастлива! Это правда, ты не презираешь меня? Даже, – голос ее задрожал, – даже…

– Осторожно! – внезапно крикнул юноша, отступая с перекошенным от злобы и испуга лицом.

– Отойди оттуда!

– Что? Что случилось?

– Вон там, ты что, не видишь, там эта мерзость! С соломенной постели, в нескольких шагах от них, соскользнул на пол… не уж ли это?

– Это анве! – Жанни попыталась успокоить его.

Но Жан-Клод схватил палку и изо всех сил бил по змее.

– Мерзость! Мерзость!..

Жанни пыталась унять его:

– Это – анве, Жан-Клод, она не причиняет зла.

– Анве? Что ты хочешь этим сказать?

Змея лежала неподвижно, и я заметил наконец легкий отблеск ее спины.

– Анве, Жан-Клод, – медянка! Она совсем безобидная.

Жанни склонилась над убитой медянкой, и сожаление на ее лице сменилось весельем:

– Ты принял ее за гадюку, Жан-Клод! Это маленькая анве. – Чтобы не обидеть его, Жанни добавила:

– Ты не привык. Тут каждый божий день можно увидеть анве. Когда-то и мне было страшно.

– Медянка или гадюка, – сказал он резко, – ее песенка спета.

Его красивое лицо не выдавало смущение, но он немного помрачнел.

– Ну теперь, Жанни…

– Да, ты уйдешь. Еще одно только слово, и я тебя отпущу.

– Мы же увидимся!

– Это будет уже не то, что сегодня. Я знаю – тебе со мной скучно, я не должна… я все порчу. Но только словечко.

– Послушай, – сказал он, глядя уже в который раз на часы, – сейчас без двадцати двенадцать; мне нужно уходить без четверти.

– Пять минут, только пять минут. Иди сядь рядом со мной. Я надеялась, что ты побудешь со мной подольше. А когда ты стоишь, я как-то немного… робею.

– Ну и… Жанни? – сев рядом с ней, но повернувшись к камину и подперев подбородок рукой, спросил молодой человек.

– Да, лучше не смотри на меня. Я хотела тебе сказать…

– Уже скажи все!

– Все, да… О! Жан-Клод, все! Разве я смогу?!

И в звенящей тишине зазвучали слова девушки; она говорила сдавленным, прерывающимся голосом, я слышал его с трудом, а когда она замолкала, было слышно только ее взволнованное дыхание.

– Ты мне только что говорил, Жан-Клод, – начала она, – что ты не презираешь меня за то, что я отдалась тебе вся, вот так… сразу… Но есть еще что-то, что ты мне, может, и не простишь. Я себе этого не прощаю, и все же, уверяю тебя, это было не по моей вине.

– Но за что я должен простить?

– За то… за то, что ты был не первым. Я знаю, ты это заметил.

– Конечно!

– Это было только один раз, Жан-Клод, один, поверь мне. Ты мне веришь, скажи? Скажи, что веришь; я не смогу вынести то, что ты мне не поверишь.

– Моя бедная малышка, раз или два, ну и что?

– Но от этого зависит все, Жан-Клод. О! Сказать все это! Я знала, что нужно будет поговорить об этом однажды; но я не думала, что это так сложно… Я была совсем маленькой, Жан-Клод, мне не было и пятнадцати. Ты знаешь Морон, знаешь ту дорогу, по которой через лес обычно ходят в деревню. Там почти никогда никого не встретишь; можно звать, да…

Он слегка повернулся к ней и посмотрел на нее, поджав губы, как будто испытывал странное удовольствие от ее признания.

– И что?

– Ну вот… я там встречала иногда людей, но чаще всего мне попадался тот, кого видеть я не хотела, – негодяй, что живет там недалеко, браконьер.

Баско прошептал:

– А, это мой дядя. Будет веселье.

– Сначала… Я даже не знаю… Но потом он попытался… Я убежала. А еще позже… Жан-Клод, Жан-Клод!

– И что позже?

– Я избавлялась от него так два раза, три…

– А потом?

– Однажды вечером, – пролепетала Жанни, – он оказался сильнее.

Она склонила голову и мрачно закончила:

– Вот так это произошло.