Зелимхан

Адвокат с абреком переглянулись, будто желая убедиться, что правильно поняли друг друга.

— Хорошо живем, — ответил Зелимхан спокойно.

— А как там с торговлей? Есть что купить? — купца интересовало свое.

— И это есть, — сухо ответил абрек купцу, встреча с которым не входила в его расчеты.

«Данильбек с непривычки может перепутать имя или еще как-нибудь проговориться...» — подумал он. Удовлетворять всякими выдумками пустое любопытство купца ему тем более не хотелось, что время было дорого, поэтому Зелимхан, извинившись, направился к выходу, якобы для омовения перед молитвой. Шараев с плохо скрываемой тревогой проводил его в другую комнату и сказал: — Запомните, вы мой родственник из Алазани, приехали в Грозный по своим делам.

— Я-то все помню, — улыбнулся гость.

Купец продолжал восседать в кресле и без конца рассказывать Шараеву о своем споре с какой-то фирмой. А тот, поддакивая ему, составлял жалобу Зелимхану на имя генерала Михеева.

Вскоре вошла хозяйка и поставила на небольшом круглом столике кушанья. Разумеется, позвали и Зелимхана. Как всегда, абрек ел очень мало, от мясного совсем отказался, а просил чаю и пил его вприкуску с ломтиком мягкого душистого чурека. Он почти не разговаривал, а больше слушал купца, который болтал без умолку.

— Да, вы слышали новость? — спросил купец.

— Что там еще нового? Расскажи нам, Далгат, — попросил адвокат, желая притупить внимание соседа к абреку.

— Говорят, семья харачоевского Зелимхана во владикавказской тюрьме, — сказал Далгат. — Рассказывают также, что генерал Михеев велел обходиться с ними вежливо, не обижать их.

Адвокат украдкой бросил взгляд на Зелимхана. Тот сидел и слушал купца внимательно, боясь пропустить хоть одно слово.

— Что вы еще знаете о них? — неожиданно спросил абрек купца.

— Говорят, что миллионер из Баку — Мухтаров обратился к наместнику с просьбой отдать детей Зелимхана учиться в русскую школу. Обещает платить за них, — отвечал купец и, уловив в голосе «алазанца» необычную заинтересованность, в свою очередь спросил: — А что, они, случайно, не родственники вам?

— Нет, — ответил абрек. — Меня интересует это просто как чеченца, — и лицо его просветлело, глаза стали мягкими, задумчивыми.

* * *

После обеда адвокат со своими гостями вышел на прогулку в город, чтобы заодно проводить «алазанца», который сказал, что торопится уехать.

У церковной ограды им попался нищий, опиравшийся на деревянный костыль. Его изможденное бледное лицо с застывшей миной жалостливой мольбы подкарауливало прохожих. Одни брезгливо морщились и, сторонясь, проходили мимо, другие бросали потертые пятаки в замусоленную кепку, которую держал нищий в вытянутой руке. Хозяйки, возвращавшиеся с базара, иной раз совали ему куски хлеба. Свободной рукой калека поднимал с земли черный запыленный мешочек и прятал в него хлеб.

Откинув полу бурки, Зелимхан достал из кармана несколько медных монет и бережно опустил их в кепку нищего, то же самое сделал и адвокат. Купец же, поморщившись, прошел мимо и, с укоризной глядя на товарищей, остановился, поджидая их.

— А что же это вы, Далгат, не дали нищему пятака? — спросил Зелимхан, кашлянув, словно у него застряло что-то в горле.

Далгат не сразу собрался с ответом.

— Я-то? — переспросил он наконец, делая вид, что даже не понимает, о чем идет речь.

— Конечно, вы.

— Аллах не сочтет за милосердие то, что делается для таких тварей, — ответил купец брезгливо.

— Почему? — удивился абрек.

— Это же грязный гяур...

— Что вы говорите? — пораженный Зелимхан остановился и грозно взглянул на купца.

— Да разве вы сами не понимаете? — отвечал тот ворчливо. — Впрочем, вы, кажется, в русской армии служите, вот и перестали отличать гяуров от мусульман.

— В таком случае это вы — плохой мусульманин, Далгат, — сказал абрек твердо.

— Почему?

— Потому, что нищий этот прежде всего человек, а не гяур. Вы же двойной грех на себя берете! Первый — отказываетесь дать нищему медный пятак, второй — оскорбляете чужую веру. Это мусульманину не положено.

— Знаю я их! — огрызнулся купец растерянно. — Вечно только просят, бездельники, одно слово!

— Вот где можно много заработать, — перебил их адвокат, останавливаясь на углу Дворянской улицы возле афишной тумбы.

— А что это такое? — заинтересовался харачоевец.

— Начальник области обещает восемнадцать тысяч рублей золотом тому, кто принесет ему голову абрека Зелимхана, — отвечал адвокат, забыв о присутствии купца.

— Какой начальник? — абрек взял адвоката за рукав.

— Генерал Михеев, начальник Терской области, — ответил Шараев. — Смотрите, вот здесь написано... — и он пальцем провел по строчке.

Зелимхан с живым интересом разглядывал объявление, даже потрогал рукой, будто стараясь на ощупь понять его содержание. Вдруг он обернулся к адвокату и спросил:

— Данильбек, есть у вас карандаш?

— Есть. А что?

— Напишите вот так, сверху, — он провел пальцем наискось объявления.

— Что? — удивился Шараев. Купец в это время стоял чуть в стороне, но слышал весь разговор.