Зелёная Морда, появись!

— Никто! Никто не воспринимал меня в серьёз. Меня не слышали и не видели, словно я был невидимкой. Я орал, чтобы меня услышали, но в лучшем случае ловил на себе презрительные усмешки. Я пытался броско одеваться, я качал мускулы, я красил волосы, но никто не обращал на меня внимания, будто я ничтожный клоп. Даже в этой компании неудачников я чувствовал себя не более, чем мальчик на побегушках. Но я нашёл выход. Однажды я сказал себе «Если ты невидимка — сделай это своим преимуществом. Зачем проявляться, зачем становиться видимым, если в этой незаметности скрывается столько возможностей. Никто и никогда не подумает, что серая тень способна изменить чью-то жизнь. Когда эта тень нашёптывала кому-то в ухо, как и что нужно сделать, этот «кто-то», не воспринимая её в серьёз, начинал думать, что идея пришла именно в его тупую голову. Не правда ли, дружище?

Последняя фраза была обращена к Луке, который почему то молчал и вообще никак не проявлял себя в последнее время.

— Как самочувствие, друг мой? Ты, я вижу, немного подустал. Расслабился настолько, что не в силах поднести к губам мундштук. Наверное, думаешь «Какого хрена? Я-то ведь не пил». Здесь я намерен тебя удивить. Ранее я сказал, что никогда не отступал от исходной рецептуры препарата. Не отступал вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня великий день. Он велик не только потому, что является последним днём шайки неудачников, но ещё и потому, что сегодня я провёл новый эксперимент. Я добавил волшебного порошка в кальян. Судя по всему, эксперимент удался. Визуально эффект такой же, как и с прошлым составом. Жаль Марианночка не может поймать в кучу свои глаза, чтобы взглянуть на ещё одного товарища по несчастью. Я тебе расскажу. Твой приятель сидит на диване с выпученными глазами и открытым ртом, с которого капает пена, будто у младенца опившегося грудного молока и срыгнувшего прямо себе на манишку. Сейчас он…точнее вы оба…да что там говорить — вы втроём, находитесь почти в одинаковых состояниях и даже чем-то похожи. От упокоившегося Пьера вы отличаетесь только тем, что можете слышать и понимать. Хотя, есть версия, что даже мёртвые несколько часов всё понимают и слышат. Так что отличий почти нет. Будем считать, что вы в жидком агрегатном состоянии, а Пьер уже в твёрдом. Вы спросите, какое же твоё агрегатное состояние? Ну конечно-же газообразное. Я газ, невидимый, бесцветный, безвкусный, ядовитый… Я газ, которым вы дышали в течении всей своей жизни, постепенно напитываясь его ядовитыми парами. Сегодня степень интоксикации превысит допустимые нормы, и мы с вами расстанемся.

Вижу…вижу какой вопрос, буквально висит у вас на устах. «Что ты собираешься делать?».

Если бы вы могли, то задали бы его хором.

Что я собираюсь делать? Ничего особенного. Всё то, что проделывал уже много раз. Я буду делать то, что получается у меня лучше всего. Чувствую, как вам не терпится услышать. Ну, извольте.

Сначала я воспользуюсь Маррианночкой. Кстати, это будет наше второе соитие. Первого ты не помнишь, но это…это останется в твоей памяти до самого конца. Благо, что конец этот совсем близко. А потом всё будет по классике. Наш друг Лука окажется рядом с тобой. Его биоматериал будет в тебе, а твой окажется на нём. Ментам даже думать не нужно. Бьюсь об заклад, что это будет самое быстрое раскрытие в их карьере. Картина будет выглядеть следующим образом. Три трупа в одном маленьком помещении. Все трое накачанные наркотой обдолбыши. У одного признаки насильственной смерти, либо несчастного случая. Ещё двое перетрахались и передознулись. А если уж так — гулять так гулять. Смерть третьего тоже спишут на следствие передозировки. Вот и вся картина маслом.

20

Сознание Марианны продолжало дикое вращение в адской центрифуге, фоном к которому служил противный скрежет голоса Карася. Она была готова к любому финалу и уже мысленно поставила точку, но услышанные слова заставили её максимально напрячься, чтобы замедлить вращение.

«Всё что угодно, только не это!» — прозвучало в её голове. Этот голос чёткий властный безапеляционный принадлежал ей самой. Она попыталась сжать кулаки, но поняла, что не чувствует не только рук, но и всего тела. От неё будто осталась одна голова…голова, которая крутилась подобно шарику, который бросили на барабан рулетки.

«Делай хоть что-нибудь!» — говорил настойчивый и в то же время хладнокровный голос. — Делай хоть что-нибудь! Напрягись! Сосредоточься! Думай! Думай! Думай, что можно сделать!

Она представила себя пчелой, находящейся в чреве огромного бардового бутона. Над её головой купол из медленно сходящихся в центре лепестков. Сквозь них ещё просвечивает солнечный свет и дотягивается до неё острыми, как иголки лучами. Ей нужно туда вверх, к солнцу. Ей нужно на свободу, пока лепестки не сомкнулись, и огромный хищный цветок не поглотил её плоть. Ей нужно взлететь, заставить вибрировать маленькие крылышки. Но как это сделать?

«Огонь!» — Крик в голове прозвучал, как короткая инструкция.