Зелёная нить судьбы (СИ)

Вот голодный, ослабший я плелся по главному тракту, как улитка, покачиваюсь в разные стороны. В животе шаром покати — хотелось безумно есть, а пить того хуже. Усталость тяжелым грузом давила на плечи. Я пытался питаться ягодами, но из-за них я мучился всю ночь, и потому сразу отмел их из своего рациона. Пить с родников тоже отказался — ещё не хватало получить воспаление какое-нибудь. Помню, как прошлый в раз горло простудил после этого. Поэтому начинать пришлось всё заново: с поиска пещеры и разведения костра…

«Почему я не подготовился к этому путешествию, а сразу отправился в путь, ведь мог сначала собраться? Это заняло бы всего час или два. Потом я бы так не мучился…» — проговаривал про себя я, коря за несообразительность.

Пустота после заклинания «Аркобалено» оказало на меня плохой эффект: я оказался в прострации, отрешился от всего. Ноги сами повели меня подальше от этого ужаса. Когда я преодолел пятичасовой марафон, моё сознание вернулась, позволяя трезво оценить происходящее. Если бы я вернулся тогда в деревню, попытался забрать свои вещи из хижины, вряд ли смог бы покинуть её живым, поскольку меня уже ожидали. Кристиан и его подручные вряд ли меня отпустили бы. Деревня маленькая, а сплетни словно пожар пожирают разум любопытного — уже через десять минут все будут знать, кто виновен в поимки старосты.

Продвигаясь по тракту, погруженный в свои мысли, я не заметил цокот копыт и скрежет колёс, доносившиеся откуда-то сзади. Лишь когда лошадь заржала, я пришел в себя и резко ушел к обочине, стараясь как можно дальше убраться отсюда. Обернувшись, я увидел в нескольких шагах от себя кибитку, запряжённую парой гнедых лошадей. На облучке, занимая всё его пространство, восседала, теребя вожжи, раскрасневшаяся дебелая бабища с просто феноменальным декольте. Рыжеволосая и конопатая дама средних лет была одета в фиолетовую блузку с открытыми рукавами, серебристый жилет и длинную кожаную юбку, спускающуюся складками на сапоги с тупыми, окованными медью, носами.

— … мать, урод, уйди с дороги! — заверещала бабища, натягивая вожжи и успокаивая лошадей. — Ты совсем с головой не дружишь… Зачем моих лошадок напугал?! Вот как сейчас возьму плетку, и узнаешь, где черти водятся, монстр чернявенький!

Снова это ненависть, брезгливость. Значит, моё клеймо действует и на животных. Вот почему даже хищники брезгуют ко мне приближаться. Сил ругаться с аборигеном не было, хотелось махнуть на неё рукой и пойти своей дорогой, но у женщины было другое мнение. Скрежет облучки заставил меня насторожиться. Оскалившись, я приготовился применить заклинание против неё. Бабища покинула место для управление лошадьми и уставилась на меня. На голову выше меня самого, добротная бабища вмяла руки в бока и стала разглядывать меня.

— Тюю… — завопила она. — Да ты просто ребёнок, а я уж подумала Гробол какой-то одичалый. Где твои родители? Есть у меня пару ласковых слов, как нужно воспитывать своих детей и следить за ними. Весь чумазый как Гробол, ненароком точно за такового воспринят и убьют ненароком. Чё молчишь, зверёныш, где они?

— Уйди вон… — прошипел я сквозь зубы.

— Что ты сказал? Ах ты, зверёныш, я покажу тебе, как нужно со старшими разговаривать! — Она стала подходить ко мне.

Я активировал заклинание, и передо мной образовался круг. Незнакомка даже не испугалась, просто нахмурилась, а тело её покрылось странной аурой. Она приблизилась ко мне вплотную и одним движением прошла сквозь круг, ломая заклинание на корню. Женщина схватила меня за руку и притянула к себе, прижимая к груди. Я не успел ничего сказать, как оказался между двух массивных башен. Она вдавила меня в них с такой силой, будто пыталась задушить. Мои потуги выбраться лишь наоборот причиняли мне больше боли. Дивчина оказалось физически намного сильнее меня. Через несколько секунд мне стало тяжело дышать, а через полминуты я потерял сознание, перед этим услышав последние слова:

— Вот так-то лучше…

***

Очередное моё пробуждение знаменовалось головной болью. Тело почему-то не слушалось меня. Я попытался было издать звук, но вышло лишь тяжелое сопение. Каким-то странным образом меня всего парализовало, из-за этого я не мог пошевелиться или сказать что-нибудь членораздельно. Нужно было понять, где я нахожусь сейчас, и у меня оставался лишь один орган чувств — слух. Как раз именно он меня никогда не подводил. Прислушавшись, я уловил несколько голосов:

— Слушай, Анна, он уже давно спит, давай пошарим у него в карманах, — эхом раздался мальчишеский голос в моей голове.

— Дюк, мама сказала не трогать его…

— Да ладно тебе, не трусь. Видишь, пока она занята повозкой, а он крепко спит, может что-то да и перепадёт нам. Смотри, какой у него мешок увесистый, а цепочка серебрёная на шее. Наверняка много денег стоит…

— Тем более не трогай его! Возможно он один из аристократов. Потом у мамы будут проблемы из-за нас, — пошла на полный отказ девчонка.