Зелёные Созвездия

– Наверное, хочет поблагодарить своего спасителя, – улыбается женщина, а потом добавляет: – Третья палатка справа. Беги скорей.

Я думаю ещё несколько секунд, потом выскальзываю из палатки. Огибая бегающих туда-сюда ребят, целенаправленно вхожу в третью. Это близнец той палатки, что выдали мне: кровать и небольшое пространство перед ней, да ещё деревянный шкафчик зачем-то. Больше ничего нет, даже стульчика. Я не знаю, как сюда притащили кровать, но именно она передо мной, вместо раскладушки, и на ней, накрытая по пояс, лежит Лира. Поверх белого платьица, на ней распахнутый вязаный жакет. На огромной подушке покоится голова, чуть наклоненная вбок. Задумчивые глаза смотрят на меня, и девочка улыбается.

Она прекрасна. Вроде бы обычная девчонка, как и все остальные, но именно её лицо, спящее, преследовавшее меня ещё со времени кораблекрушения, заставляет моё сердце биться чаще.

– Никита, – произносит она, будто пробует имя на вкус.

– Привет, – хмуро произношу.

– Спасибо, что вытащил меня.

– Да, пожалуйста, – пожимаю плечами. – А теперь… мне можно идти?

Лира немного отодвигается, освобождая угол кровати, и приглашает:

– Садись.

Нет, у меня нет времени, что она ещё задумала? Я подхожу и сажусь.

– Ты же водный? – она так пристально вглядывается в мои глаза, что становится неловко, но я не отвожу взгляд. Мне нравится. Я хочу, чтобы она и дальше смотрела в меня, как в книгу.

Её сущность, словно сущность Катьки, тянется к моей, обвивает её щупальцами.

(…женское начало – это целостность…)

– Я универсал воды, – немного с гордостью говорю.

– А я – универсал воздуха, – улыбается Лира. – Сколько лет меня не было? – тихо спрашивает она.

Я теряюсь. Ей должны были рассказать всё, или же нет? Поэтому спрашиваю:

– Тебе ничего не объяснили?

– Тёмный опять идёт, – говорит Лира. – Завтра или послезавтра он придёт, и я единственная, кто умеет коллапсировать. Это всё. Какой сейчас год?

Мне страшно открывать девочке истину, но я тихо выдавливаю:

– Две тысячи тринадцатый.

Лира замирает, а потом смотрит в потолок и совсем как ребёнок, увидевший гигантское мороженое, произносит:

– Огооо. Меня не было сорок девять лет.

Мне опять неловко. Наверное, надо что-то сказать, но ни одно слово не приходит на ум. Я боюсь, вдруг Лира начнёт плакать. Вглядываюсь в тёплый мрак палатки, стараясь разглядеть её лицо. Вроде не плачет. Я даже не пойму, грустно ей или нет, аура у неё какая-то бесцветная. Поэтому я снова спрашиваю:

– Ты расстроена?

– Я… – Лира смотрит на меня. – Не знаю. Я пока ничего не знаю. Всё в голове перемешалось. – Как я её понимаю. И вдруг она говорит что-то такое, от чего мне становится очень тепло: – Ты только не уходи. Одной страшнее всё это осознавать.

Всё как у меня недавно.

– Не ухожу. Я здесь, – говорю, и теперь меня выгонят из палатки только либо метлой, либо если Лира сама попросит.

Она протягивает ко мне ладошку.

– Дай мне руку, – просит.

Я смело пододвигаюсь и сжимаю её пальцы. Ладонь у неё горячая и влажная.

– Так лучше, – улыбается Лира. – Расскажи о себе.

– Я… в общем… – Что мне рассказать о себе? Она ждёт хорошей истории, а у меня ничего хорошего не было в последнее время. Не рассказывать же девочке в таком состоянии о смерти матери или – упаси Боже – как я срубил Каштан. – Я был недавно в кораблекрушении! – восклицаю я. – Представляешь, три дня один в море плыл. Ни еды, ни воды.

– Тебя должно было Море питать, – отвечает Лира. – Ты же водный.

– Тогда я был не водный, – улыбаюсь я. – Тогда я был просто… просто Никита.

И вдруг у Лиры улыбаются не только губы, но и глаза.

– А как же ты выжил?

– Так я тогда и стал зелёным, – отвечаю. – От стресса, наверное.

Лира вздыхает:

– А мои родители, наверное, уже умерли.

– Наверное, – киваю я, и замечаю, что поглаживаю её пальцы. Думаю и добавляю: – Моиумерли.

– Я догадывалась, – кивает девочка.

– Как? Откуда?

– У тебя сущность такая. Потерянная и одинокая.

Я смотрю на неё, и уже хочется плакать мне. Мы с Лирой теперь двое сирот здесь в лагере.

– А ты мне снилась, – говорю я. – Как раз тогда. В день перед кораблекрушением. Во сне ты спала в тёмном круге.

– Это доказывает, что в Природе всё взаимосвязано.

– Ты о чём? – не понимаю я.

– Я думаю, что давно уже было предопределено, что именно ты вытащишь меня.

– А ты… – запинаюсь, потому что следующий вопрос кажется мне очень-очень глупым, но я его уже начал. – Ты видела меня во сне?

– Не знаю, – печально пожала плечами Лира. – Мне показалось, что я только вчера уснула, а потом ты уже тащишь меня на поверхность…

Так разговор ни о чём увлёк меня, засасывая всё глубже и глубже, как водоворот.

***

Нас прервал Володька, вбежавший в палатку.

– Вот он ты где, – выпалил он. – А я тебя ищу тут,ищу. Как ты себя чувствуешь? – спросил он Лиру.

Взгляд Володьки скользит по нашим ладоням, и я тут же выпускаю руку Лиры. Стараюсь думать, что она просто девчонка… ну… пусть, с которой и не надо воевать, но всего лишь девчонка. Непонятный такой организм со своимиприбабахами.

– Я нормально, – отвечает Лира. – Никита мне всё рассказал.