Зелёные Созвездия

– Я же говорил, – шепчет Виталик уже над моим ухом. – Они только начинают.

Потом я слышу хор зрителей, которые вопят, орут, улюлюкают. И мне становится очень-очень страшно. На пол плавно пикирует Лира.

– Надо двигаться, – торопит она.

– Да, – соглашается Виталик. – Сейчас спускаемся за мной в зал, а потом находимся там. Врубаем сущности на всю катушку. Слушаем, смотрим, чувствуем. Не забываем, вам не шестнадцать. Толпе будет наплевать, но вот охране нет. Охрана будет держаться у входа, пока кто-нибудь из пьяных посетителей не проломит другому бутылкой череп. Поэтому к входу особо не приближайтесь. Всё поняли?

Мы с Лирой одновременно киваем.

– Тогда двинули!

Когда мы пересекаем вестибюль, внизу начинает играть музыка. Теперь уже по-настоящему громко. Мы спускаемся по лестнице и останавливаемся у двери из толстого прыщавого стекла, за которым сверкали огни и мелькали неясные тени.

Виталик замер у проёма и чуть приоткрыл дверь. Казалось бы, проём в несколько сантиметров, а музыка уже с болью ворвалась в уши. Но боль лишь из-за уровня громкости. Я не замечаю в музыке ничего противоестественного. Бочка долбит, басы качают, немного противоестественно, но не так разрушительно, как я ожидал. Дабстеп напоминает обычную клубную музыку. Этим заявлением я и спешу поделиться с Виталиком. Только приходится теперь кричать ему на ухо.

– Погоди, – отвечает тот. – Всё впереди. А сейчас выходим.

И с этими словами он скользит в толпу. Никто из присутствующих его не замечает. Дверь располагается рядом со сценой, а там тусуется толпа парней и девушек чуть постарше Виталика. Плотность тел настолько велика, что я удивляюсь, как Виталик вообще смог протиснуться.

Следом идём мы с Лирой. В отличие от старшего друга, мы держимся розовой стены клуба. Прямо по курсу через пять метров – парочка пьющая коктейль. Я останавливаюсь. В принципе, неплохая позиция для наблюдения за всяким необычным.

Но необычного я пока не чувствую. Громкая музыка, даже чересчур громкая, веселящийся народ. Уровень опасности высок, но Тёмный не ощущается.

Смотрю на Лиру. Та стоит, заткнув уши, её глаза бегают по толпе. Пятьдесят лет назад вряд ли была такая музыка и такая громкость. Я улыбаюсь. Её аура дрожит как водная гладь при дожде.

Она почти не замечает меня, поэтому я щёлкаю её по носу. Глаза Лиры устремляют в меня недоумённый взгляд, в котором читается вопрос: я в аду?

Я приближаюсь к её уху, отстраняю ладошку в сторону и кричу:

– Такая у нас сейчас музыка!!!

Чувствую себя гордым мачо, который показывает своей девочке технологии будущего, и тут же стыжусь этой мысли.

– У меня рушится мозг!!! – кричит в ответ Лира.

Я снова подношу губы к её уху.

– А мы уже к этому…

И вот тут начинается.

Я не успеваю договорить. Первый выступающий начал свою песню, ещё когда мы бежали по вестибюлю второго этажа. До этой секунды играл, по-видимому, куплет. А сейчас музыка зависла на секунду, женский голос в колонках провизжал:

– Oh, myGod!!!

И мир взорвался неестественными звуками. Кажется, что вот сейчас будет мелодия, но каждую долю секунды звук прерывался и долбил совершенно в иную тональность, следующая секунда – снова смена. В голову ворвалась череда инопланетных завываний. Удар. Вой. Стук. Взрыв. Удар. Новый крик: Oh, myGod!

Я как и Лира, затыкаю уши руками и жмурюсь, но звуки стрелами рвут сущность:

ВОУ-ва-ва-ва-вааа-вааа-вааа!

ВОУ-вжиииих-вжиииих-ВЖИИИиии!

ВОУ-ва-ва-ва-вааа-вааа-вааа!

ВОУ-ти-пи-тих-ти-пи-тих!

Я открываю глаза, стараюсь проморгаться от навернувшихся слёз, нервы в зубах вибрируют. Пытаюсь найти взглядом Лиру. У последней выпучены глаза, она визжит, будто её разбирают на части.

Оставив уши в покое, я хватаюсь за Лиру и притягиваю к себе. Почувствовав тепло моей сущности, девочка немного успокаивается, а я понемногу привыкаю к звукам, которые рвутся из колонок и под которые толпа подаётся вперёд и восторженно кричит. Щурясь от неестественной вибрации, словно от яркого солнца, я оглядываю толпу, теряя ориентацию. И вдруг, краем глаза замечаю у кого-то на голове цилиндр.

В моих воспоминаниях только одно существо носит цилиндр. Он любит по ночам шастать к детям с двумя зонтиками наперевес. И третьим за спиной, чтобы никто не видел.

Но когда я стараюсь сконцентрироваться на цилиндре – ничего не вижу. Либо мне показалось, либо кто-то из гостей надел такую шапку… Либо готовится что-то нехорошее.

***

Мы выдерживаем тройку песен, прежде чем равновесие в клубе летит в тартарары. За это время даже Лира успевает привыкнуть к разрушительнымдабстеп-звукам. Теперь она лишь непроизвольно плачет и внимательно оглядывает окрестности. Я замечаю цилиндр в толпе ещё раза четыре. Все четыре раза кидаюсь в его сторону, но он уплывает от прямого взгляда, как слепое пятно в мрачной комнате.