Зелёные Созвездия

Я помню её и взрослой, — говорит Каштан. — Её волосы пахли жасмином. Она заплетала их в шишку на затылке. Мне она не нравилась. Распущенные волосы ей шли гораздо больше. И она с ума сходила от кукурузных палочек. До самого твоего рождения, потом испугалась за фигуру и перестала есть сладкое совсем. По вечерам она читала детективы, когда твой папа смотрел футбол. Но отдавала предпочтение не новым веяньям современной литературы, а классике. Артур Конан Дойль, Агата Кристи, Жорж Сименон, По. Её любимой книгой был роман Десять Негритят. Ещё твоя мама всегда забывала выключать свет в ванной, и отцу приходилось делать это после того, как она засыпала. Он выключал телевизор, выключал ночник и только тогда замечал прямоугольник света в ванной. А когда ты рождался, они, узнав на УЗИ, что будет мальчик, долго выбирали имя. Она предлагала Саша, а папа хотел назвать тебя Колей. Но потом твоя беременная мама застряла в лифте с отцом. А с ними оказался ещё десятилетний мальчик по имени Никита. Твоя мама стала паниковать, у неё начались ложные схватки. Отец впал в панику. Звал лифтёра. А тот мальчик сидел рядом с ней, держал за руку и рассказывал, что у них родится здоровый мальчик. Рассказывал, каким ты будешь героем. Мама позже сказала, что взрослые дурачки впали в панику, а этот малыш сохранял спокойствие и помог ей как никто другой. Поэтому тебя назвали Никитой, в честь того мальчишки. А ещё я знаю, что мама не зря купила тебе салатовую кепку. В тот день, в лифте у того мальчика была точно такая же. И ещё, он был зелёным. Обычный десятилетний ребёнок вряд ли смог бы так себя повести.

— Эээээ… — я просто шизею, ибо почти все факты, кроме детективов, мне неизвестны. Я по памяти передаю всё, что сказал Каштан, и вижу, что с каждым фактом, мир мамы рушится и рушится.

Когда я останавливаюсь, она молчит и растрёпанным взглядом смотрит на Каштан. А потом вдруг плачет и крепко обнимает меня.

— Я люблю тебя, Никита, — шепчет она.

* * *

Я сижу в пенной ванне, напротив плавает любимая резиновая уточка. Мне так хорошо, как никогда в жизни не было. Мои родители всё знают. Они меня любят. Я обладаю сверхспособностями. Как же прекрасно жить.

И надо совершенствоваться.

Я пробую погрузиться в воду с головой. Заложенные уши напомнили те недавние минуты, когда рука судорожно сжимала чёрный Круг, который теперь дрейфует в районе Констанцы. И я унимаю лёгкую панику, зародившуюся внутри груди.

Пытаюсь открыть глаза, но мне становится столь неуютно, что я вырываюсь на поверхность и судорожно хватаю воздух. Потом ныряю вновь. Теперь стараюсь провести под водой больше времени, ожидая, как откроются невидимые жабры, которые начнут засасывать воздух из воды, но…

Не выдерживаю и минуты. Выныриваю.

Ничего не получается. Но что же я. Не всё сразу. Со временем откроются способности до конца, думаю. Поэтому я покидаю ванну и отправляюсь спать.

* * *

В воскресенье, перед лекцией мамы, Морковкины договорились провести с нами время, своеобразный выезд на пикник на склоне. Мама вернула прежнее дружелюбие, и теперь хотела обсудить с тётей Светой перспективу будущего их детей. Я предполагал, что трещать они будут без умолку, а я проведу время с Володькой.

К выходным наша жизнь вошла в прежнее русло. Дедушка — единственный член семьи, которого откровение моей сущности не выбило из колеи. Наверное, он был уже слишком старым для удивлений. Зато бабушка смотрела на меня как на диковину, но ни о чём не говорила.

В субботу я звонил Володьке и умолял, чтобы он поговорил со своей матерью о завтрашнем пикнике. Я боялся, что тётя Света скажет о великой смертности среди зелёных детей. Хотя бы обмолвится словечком. Этого достаточно, чтобы отпугнуть маму, которую я убедил в своей безопасности.

Внезапно я сам начал задумываться над этим вопросом. Если Природа всячески нас защищает, не даёт в обиду, то почему мы умираем? И что грозит мне? Подобные мысли пробуждали страх. Я боялся, что даже во сне меня не оставят в покое.

Но как ни странно, во снах я часто видел девочку, что находится где-то там на первом уровне, прямо у меня во дворе. Меня тянуло к ней всей сущностью. Во сне я видел каждый изгиб её лица, ровный нос, ровные губы, как будто она была моей сестрой. Я просыпался со странным волнением в груди. Как тоска или грусть, но добрые. Пару раз порывался снова уйти на первый уровень и посмотреть на неё. Но вовремя себя останавливал.

Утром в воскресенье мама собирает в пакет картошку, яйца для себя и овощи и сок для меня. Мы идём на место встречи пешком. Идём долго, почти час. На велике-то я преодолеваю это расстояние за десять минут.

Тётя Света и Володька уже там. Мы оставляем взрослых расстилать полянку, а сами бежим в гущу деревьев. Моя мама просит нас быть осторожнее, она ещё не привыкла к металлической защите, которую выстроила вокруг нас Природа.

— Ну и как тебе четвёртый уровень? — спрашивает Володька, когда мы бежим, перепрыгивая коряги и ухабы.

— Спокойный, — отвечаю. — Там очень красиво. Звёзды светят прямо днём, во время солнца.