Земледельцы (СИ)

Прозвучал длинный гудок, и на поляну ворвались одни из самых опасных зверей на этапе — носороги. Их было всего двое. С черноватой, прочной, как броня, кожей и загнутым, как сабля Тиграна, рогом, эти звери ни о чём не раздумывали, выбегая на арену. Они не стали стоять на краю, предупреждать о своих намерениях, ждать, пока гладиаторы посовещаются, как с ними лучше бороться. Слепые в своей безудержной ярости, они неслись, подобно танкам, сотрясая землю своими толстенными копытами. Фейрис мгновенно понял, что сражаться с ними он должен в одиночку. Он встал у них на пути, выпустил одну ракету и, взорвав первого, решил уйти на перезарядку. Но как только принц хотел прыгнуть вбок, чтобы увернуться от второго носорога, он споткнулся… об очередное спрятанное оружие, огнемёт, лежавший в песке! Это был тот редкий случай, когда удача обернулась против самого «счастливчика». Живой «танк» через секунду на полной скорости налетел на него и втоптал его в землю вместе с огнемётом и гранатомётом. Тигран и Феличита, стоявшие на другом конце поля, остались беззащитны, но носорог не стал их добивать, так как имел в этом раунде право всего на одно убийство.

— Вот мы и одни! — почти обрадованно воскликнула афимерка.

— Да уж… — протянул экс-бандит. — Если это был ещё не самый опасный зверь, то кто же будет дальше?

* * *

Когда рупор протрубил: «Восьмая волна!» и на арену, ломая и выкорчёвывая деревья, выбрался представитель восьмого вида существ, Тиграну так и захотелось крикнуть Феличите: «Накаркала!». Это был слон; гигант, каких мало даже на Земле, высотой в пять метров, длиной в восемь и тонн в пятнадцать весом. Загипнотизированное животное остановилось, оглядело почти безоружных гладиаторов, помахало ушами, и его умные, светящиеся фиолетовым глаза, казалось, засмеялись. Экс-бандит повернулся к афимерке и сказал ей:

— Вставай, хватит копаться. Подойди сюда. Пока он ждёт.

Феличита бросила «раскопки», поднялась, отряхнулась, подошла к Тиграну, и тот зашептал ей на ухо:

— Оба мы этот раунд точно не переживём. Прими это как данность. Слон растопчет любого из нас в труху. В общем, я… собираюсь… пожертвовать собой. Кинусь на него с одной саблей, успею только ранить его, полоснуть по хоботу. Ради тебя. Чтобы ты осталась последней выжившей, и у жюри не было сомнений, кому приписать победу…

Тут во взгляде афимерки промелькнуло явное недоверие.

— Боже мой, ну кого ты обманываешь? — воскликнула она почти со злостью. — Ты ведь с лёгкостью можешь убить этого слона! Даже с одной этой саблей! Разве я не знаю? Ну что тебе стоит бегать вокруг него, бить его саблей по ногам, «подрезать» его? Он такой неповоротливый! Когда он упадёт, ты сразу добьешь его, он погибнет от кровопотери! Тогда у жюри будет очень весомый повод пересмотреть результаты этапа в вашу пользу… И зачем же ты собрался умирать?!

Тигран, никак не ожидавший такого напора, а уж тем более тона претензии, совершенно растерялся и смутился.

— Я же… Ради тебя… Наша общая цель достигнута — джуганоиды на четвертом месте! Этого плюс твоей улыбки мне будет вполне достаточно! — неумело оправдывался экс-бандит. — Надо же… всегда… поддерживать… союзника… Иногда давать ему выиграть…

Феличита ни на секунду не спускала с себя крайне настороженного вида.

— Тигранчик… что с тобой происходит? — спросила она уже без претензии, но всё ещё с недоверием. — Этот подвиг выходит за рамки нашего договора! Прекрати геройствовать! Нет, правда, что это всё значит? Красный вон весь, как рак! Ты вообще всё последнее время ведёшь себя… непонятно… Я сегодня наблюдала за тобой, нашла много странностей! Ты постоянно… в каком-то беспричинном воодушевлении! Как будто выпил или…

— Влюбился? — договорил за неё экс-бандит.

Афимерка, словно ошпаренная, отпрянула от него на четыре шага назад, но зрительного контакта с ним не разорвала. Повисла пауза. Союзники всматривались друг другу в глаза, вычитывая в них эмоции и, наверное, даже мысли, но не решаясь ни одну из этих мыслей или эмоций огласить. Тигран был взволнован гораздо больше, чем Феличита, он не знал, как трактовать такую реакцию, как отскок, и всем своим видом пытался донести, что вся его жизнь сейчас зависит от ответа на один незаданный, но вполне предсказуемый вопрос: есть ли в афимерке хотя бы маленькая, хотя бы только зарождающаяся любовь к неоатланту?

— Ладно уж, посмотрим, — выпалила наконец Феличита, решив, что невежливо вот так сразу давать ему «от ворот поворот», и что он, может быть, ещё и не самый плохой вариант. — Иди, умирай за меня, геройствуй, сколько влезет. Вечером у тебя всё обсудим.