Земледельцы

Он, как и многие абхазские старики, считал полезным для здоровья употребление острого красного перца, но после 100 лет не злоупотреблял им. В его огороде и на столе всегда были лук, чеснок, кресс-салат, кинза, чабер, чабрец, майоран, базилик, мята, петрушка, укроп, сельдерей, портулак, тмин, барбарис… Сад давал яблоки, груши, инжир, хурму, гранаты, айву, мушмулу, кизил, персики, сливы, черешню, вишню, виноград, орехи…

«Старейший садовод Абхазии, — записано в том же труде, — 122-летний Шулиман Аршба говорит, что, если человек работает на винограднике и питается виноградом, он должен быть здоровым и жить 100 лет. Обследование выяснило, что большинство долголетних людей Абхазии съедает за сезон не менее 50 килограммов винограда… Особенно много потребляют старики виноградного сока, которому придают исключительно лечебное значение. Они считают, что для старика виноградный сок так же полезен, как материнское молоко младенцу».

Шулиман Аршба никогда не менял ни места жительства, ни образа жизни. В том же отчете о Шулимане говорилось:

«Вся история Ткварчели, и история местных людей, огромные изменения, преобразование селения из четырех домишек в большой индустриальный центр с многотысячным населением, все произошло у него на глазах. Это живой свидетель многих исторических событий. Он все прекрасно помнит. И рассказывает так, как будто видит сейчас перед глазами прошлую жизнь более чем за 100 лет. В молодости он был пастухом и охотником, возчиком на арбе, кузнецом и слесарем. Познакомился с одним русским рабочим-революционером. «Лучшим другом он мне стал. Я сам ему своими руками винтовку сделал и подарил». Последние 50 лет больше занимался садоводством. И сейчас его сад один из лучших в окрестностях Ткварчели. На здоровье никогда не жаловался. И память сохранил необыкновенную. Все помнит до малейших подробностей. Если бы записать все, что он запомнил, набралась бы целая книга. Он помнит хорошо события времен Крымской войны 1853–1855 годов…»

К сожалению, это «если бы записать все» осталось благим пожеланием.

Женился Шулиман в 40 лет (поздняя женитьба — обычное явление среди долгожителей Абхазии), прожил с женой душа в душу более 70 лет. Его жена Уарда-хан была работяща, беспрекословно признавала авторитет мужа. Он был доволен своими сыновьями и дочерьми.

Сам Шулиман Аршба обладал ровным характером, любил шутку, ни с кем не ссорился по пустякам. «Злые люди долго не живут», — говаривал он. Всеобщее внимание и уважение, особенно в старости, создавали покойное ощущение удовлетворенности, своей полезности для людей. В Абхазии считается едва ли не преступлением прекословить старикам и не оказывать им знаков внимания, и это тоже немаловажная причина их долгожития. Не потому ли из обследованных в свое время 1216 долголетних людей Абхазии ни у одного не обнаружили ни пороков сердца, ни повышенного кровяного давления.

16

Когда пишут о долгожителях, то непременно одной из причин их долголетия называют занятие любимым делом, непрерывный труд. Называют Гёте, который в 80 лет дописывал «Фауста»; Павлова, который умер на 86-м году жизни от случайного заболевания; Вольтера, дожившего до 84; Ньютона — до 85; Верди — до 88; Микеланджело — до 89; Тициана — до 87 лет.

Шулиман Аршба трудился до последнего месяца своей жизни. Заповедь Шулимана помнят многие Аршба. Ее записали и врачи: «Только труд приносит радость жизни. После работы пища слаще, отдых приятней и сон крепче».

Но важно отметить и то обстоятельство, что подавляющее большинство долгожителей, перешедших столетний рубеж, живут в деревне и занимаются земледелием. Никто не станет отрицать, что деревенский труд остается самым разнообразным, он ближе всего к природе, в гармонии которой заключена великая мудрость.

У Шулимана Аршба страстное желание трудиться сочеталось с тягой к поэзии и знанию родной истории. Кто-то назвал его «деревенским инженером» за изобретательность, за уменье создавать полезные вещи из железа, камня, дерева, но он не менее хорошо умел создавать новые сорта фруктов, выращивать гигантскую кукурузу, ухаживать за пчелами, выбирать место для лозы так, что его вино оказывалось лучшим в округе. Этот человек был гармоничен.

17

Мы с историком перешли по качающемуся висячему мосту над Гализгой, взобрались на откос железной дороги и оглянулись. В ущелье уже сгущались сумерки, сады казались сплошным морем, и не видно стало дома Шулимана Аршба.

Мы унесли с. собой портреты старика, чтобы переснять их для Сухумского музея. На одном он был совсем молодой, в длиннополой черкеске, с пистолетом и кинжалом на поясе, стягивающем юношескую талию. На обороте стоял штамп сухумского фотоателье — 1915 год. Значит, ему было тогда 85 лет. В самом деле, лицо совсем молодое, красивое, черная борода, а волосы седые…

Говорят, и на сей счет у него была шутка: «Мои волосы старше моей, бороды на восемнадцать лет».

На другом портрете он — стодвадцатипятилетний.