Земледельцы

Все его существование определялось одной целью. Страстный любитель Льва Толстого и Писемского, Лескова и Тютчева, он почти вовсе перестал их читать. Некогда! Закончились его вечерние прогулки с женой. Некогда! Письма сыну, живущему в Ростове, стали более редкими. Встречи и разговоры с дочерью — еще реже. Некогда! Он забыл лошадей — свою усладу; и только когда проходил мимо конюшни, задерживался на минуту-другую, чтобы потрепать по холке своего старого Тарзана. И спешил дальше. Некогда! Всегда немногословный, теперь Пустовойт и вовсе становится замкнутым; худое, аскетическое лицо его строго и озабоченно, он весь во власти одной всепоглощающей мысли.

Высокую, подтянутую фигуру его с утра до ночи видят в поле.

Кабинет его полон бумаг. Здесь десятки тысяч цифр, бесчисленные характеристики образцов. Пустовойт среди них как лоцман в знакомом море. Он пишет, считает, комбинирует — и вот уже на чистых листах появляются стройные колонки новых обозначений, по которым весной, да и зимой в теплицах, его помощники будут высевать образцы, наблюдать, браковать, скрещивать с разными формами, вновь выбраковывать, а в кабинете тем временем прибавятся новые документы, в шкафах — новые пакеты с семенами.

Серьезную помощь ему оказывает теперь лаборатория физиологии растений. Ее руководитель, Анатолий Яковлевич Панченко, сравнивает процесс питания, развитие органов и тканей у разных сортов подсолнечника, показывает селекционеру на графиках ход накопления жира в зависимости от условий среды, от «характера» родительских форм. Так нащупываются пути скрещивания новых сортов.

Конечно, проверить все варианты невозможно — ведь их десятки тысяч. На это не хватает сил. Отдельные экземпляры — урожайные или стойкие к болезням, мощные по развитию или по стартовому росту — Пустовойт хранит особо. В его тетрадях мы находим запись: «Генофонд, которым располагает в настоящее время ВНИИМК по высокомасличным формам подсолнечника, является самым ценным в мире».

Не без гордости оглядывает он свое «хозяйство» в питомнике и сотни пакетов в шкафу. Здесь хранятся формы и линии подсолнечника, в каждой из которых есть что-то очень ценное: высокие масличность и урожайность, иммунитет. Селекционер, комбинируя с этими формами, в состоянии создать выдающиеся сорта.

Запас на будущее. Для других…

В 1940 году в одной из статей Пустовойт пишет:

«Изучение изменчивости… проведенное на обширном материале, установило, что у подсолнечника могут быть биотипы с содержанием масла в семенах 56,74 процента».

Обратите внимание, он учитывает даже сотые доли процента.

Когда Пустовойта спросили, что это за биотипы, он просто ответил:

— Есть отобранные семьи именно с такой масличностью. Если ничто не помешает, через год-два мы передадим в Госсортсеть несколько новых сортов…

Вот откуда такая точность: подобные биотипы не просто могут быть. Они уже существуют!

Что могло помешать работе? Механизм селекции работал точно. Подходил к концу 1940 год.

Ясным ноябрьским днем Василий Степанович совершенно неожиданно встретил свою дочь под руку с молодым человеком. Галя не смутилась. И когда остановились, то выдержала строгий взгляд отца. Сказала:

— Это мой жених, папа…

Пустовойт склонил голову, пожал руку молодому человеку и нахмурился, тотчас подумав, что не встреть он их, так и не знал бы ничего. Как же так?..

Через неделю Галя вышла замуж.

Это произошло незадолго до войны.

И вот пришло страшное воскресенье 22 июня 1941 года. В институте все сразу переменилось и. перемешалось. Война с первых дней наложила отпечаток на размеренный ход жизни в «Круглике». Один за другим уходили рабочие, научные сотрудники. Пришел проститься старый друг Жилкин. Осиротели лаборатории.

А в поле весело горели желтым огнем делянки подсолнечника, сияло над Кубанью голубое небо, пели жаворонки, зрели хлеба.

Удесятерились трудности. Все меньше людей и машин. Все тревожнее вести с фронтов. Враг подошел к Крыму, Харькову. Время уборки, а на сердце непроходящая тоска. Что будет дальше?.. Как жить и работать?..

Так прошел еще год. Научная работа в институте едва теплилась.

Когда орудийная канонада стала слышна в Краснодаре, по институту прокатилась весть: эвакуация. Началась торопливая, суматошная подготовка к отъезду. Пустовойту предложили ехать в Закавказье. Дочь Галя ходила потерянная, убитая горем: ее муж погиб в первые дни войны, а у нее на руках уже была дочь, которой не суждено увидеть отца…

И все-таки Пустовойт подумал прежде всего о семенах. Сотни пакетов были срочно упакованы в мешки. Собран и развезен по хозяйствам урожай суперэлиты последних сортов. Но оставалось еще много образцов, ценное лабораторное оборудование, записи, огромная коллекция — плод тридцатилетнего труда.

Торопили с отъездом: враг был уже рядом. Мария Николаевна решительно отказалась уезжать от дочери и маленькой внучки. Вместе с Рушковским они перебрались из «Круглика» на частную квартиру недалеко от института. Сергей Владимирович по приказу директора, который уезжал вместе с Пустовойтом, оставался, чтобы спасти все, что можно.