Землемер

Однако, ни Трюффо, ни шофер такси никаких литературных параллелей не замечают, они продолжают спорить. Наконец, Трюффо прибегает к убийственному доводу — что ж, говорит он, тогда придется самому сесть за руль. Владелец машины останется в Париже, в полной безопасности, а авто будет брошено в прифронтовой полосе и больше его никто никогда не увидит. Все, сопротивление шофера сломлено, он не хочет терять свою единственную собственность. Проклиная всё и вся, а более всего — Генеральный штаб и господ офицеров, доведших страну до войны и оккупации, он рулит к шоссе, ведущему из города на северо-восток. И чтобы никаких остановок до самого Реймса, настаивает Трюффо. Мы едем в Суиссон, месье, — устало говорит шофер.

Они мчатся сквозь ночь, под полной луной, мимо бесконечных подвод с ранеными, мимо бредущих на запад беженцев и спешащих на восток походным строем солдат. Часто попадаются всадники, несколько раз пролетают штабные автомобили, никому нет никакого дела до маленького черного такси, которое, вдобавок, ослепляет всех встречных фарами. Трюффо то и дело высовывает голову из окна и изучает усыпанный звездами небосвод — то ли высматривает немецкие аэропланы, то ли просто интересуется погодой, ведь часа через два они уже должны быть в воздухе. Как они добудут себе аппарат, как полетят без карт, где сядут — все это остается для Мулена загадкой.

Горизонт на востоке светлеет и краснеет, но это не рассвет, для восхода солнца еще слишком рано. Это, наверняка, пожары, осветительные ракеты, прожектора, или что там еще. Все это уже очень близко, еще четверть часа такой гонки и авто влетит прямо в окопы. Трюффо внезапно требует при первой возможности сворачивать влево, оказывается, он углядел в ночном небе идущий на посадку французский аэроплан, значит — где-то рядом расположена и эскадрилья. Такси с грохотом и дребезгом выкатывается с гудрона на проселочную дорогу, тормозит, Трюффо буквально вываливается наружу, таща Мулена за рукав. Шофер в одну секунду разворачивает машину и пропадает. Трюффо решительно углубляется в лес, Поль едва успевает за ним. Минут пять они с треском продираются сквозь заросли, вдруг Трюффо, заметивший что-то впереди, резко останавливается и прячется за дерево. Едва Мулен успевает последовать его примеру, как в десяти метрах перед ними на освещенную луной полянку, не торопясь, выходит какой-то военный. Кожаная куртка с меховым воротником, кожаный шлем с очками-консервами и перчатки с крагами за поясным ремнем — либо авиатор, либо мотоциклист. Он закидывает на плечо концы длинного шарфа — ага, все-таки летчик — недолго возится с пуговицами, потом откидывает голову назад и пускает мощную струю на ближайший кустик. При этом он смотрит на висящую в небе луну и насвистывает. Приходится ждать, пока он закончит свой сольный номер и очистит сцену.

Наши друзья осторожно следуют за этим фронтовым асом, стараясь, все же, оставаться в тени деревьев. Через минуту уже видно большое поле, тут и там стоят аэропланы разных видов и размеров, поодаль пирамидами составлены бидоны — видимо, с бензином — они обнесены веревкой с предупредительными флажками. Повсюду горят костры, деловито ходят люди. Мулен недоумевает, как же в таких условиях можно угнать аэроплан, их же моментально заметят и арестуют. Но Трюффо выглядит необычайно уверенным, если не сказать вдохновленным, он словно и не сомневается в успехе. Он бегло осматривает поле и аппараты, потом указывает Полю на один из них, стоящий почти рядом с началом длинной цепочки факелов — дорожкой для взлета и посадки.

— Видите, вон там? Это Фарман, я с ним справлюсь без проблем. Он одноместный, но это ничего, вы можете лечь у меня под сиденьем — если будете крепко держаться и не попадете ногами под винт, то прекрасно долетите. Интересно только, заправлен ли аэроплан горючим. Идите за мной, не бегите и не пригибайтесь, идите уверенно, тогда нас примут за своих. Если вообще увидят из-за этих костров.

Действительно, все обходится без помех. Аэроплан кажется на вид очень хрупким, ажурным, даже непонятно, как он вообще в состоянии поднять в воздух двух взрослых мужчин. Мулен проводит ладонью по крылу — бамбук и толстый шелк, все на проволочках, шнурках и растяжках, причем в роли последних выступают, похоже, рояльные струны. Трюффо хозяйски барабанит пальцами по цилиндру бензобака, звук ему нравится, бак полон и это означает, что и мотор и сам фюзеляж — исправны, аэроплан подготовлен к полету. Трюффо вертит какие-то краники, дергает рычаги, отчего переднее крыло ходит вверх и вниз.

— Теперь слушайте, — жарко шепчет Трюффо. — У нас на все не больше минуты и второй попытки не будет. Я лезу наверх, а вы заходите сзади и беретесь за лопасть винта. По моей команде, и не раньше, со всей силы дергаете лопасть книзу и отскакиваете. Если заведется, обегаете крыло, лезете наверх и проползаете ногами вперед у меня под сиденьем. Не прорвите только ботинками шелк. Наступаете сюда, сюда и вот сюда. Если заглохнем, то придется повторить, но все в темпе, в темпе, вы поняли?