Землемер

— Вы мне все перепутаете, — ворчит Вайдеман, — положите на место. Дайте, дайте сюда, я еще не закончил.

На коленях у невидимки лежит раскрытая картонная папка. Вайдеман то ли читает, то ли что-то пишет, вон и карандаш в руке.

— Что это такое? — интересуется Пауль, возвращая бумагу. — Сочиняете со скуки?

— Между прочим, сочинять это должен не я. Вы ведь у нас тоже большо-ой сочинитель, господин Штайн. Я слышал, как вас допрашивали.

Разве Вайдеман тоже был в комнате во время допроса? Пауль его не заметил…

— Нет, меня там не было. Но ведь я — привидение, могу смотреть и ходить сквозь стены.

Паулю неприятно, что еще кто-то третий был свидетелем той безобразной сцены. Чтобы Вайдеман не принялся издеваться над его минутным страхом, Пауль спешит перевести разговор.

— Так вы и сюда вошли сквозь стену?

— Проникновение через бетонную стену требует неоправданно больших затрат астральной энергии, — произносит Вайдеман, морщась, и невозможно понять, шутит он или говорит правду. — Нет, я вошел через дверь и выйду я тоже через дверь. Вернее, мы выйдем вместе.

Пауль не думает, что его выпустят так быстро.

— Вас вообще не выпустят. Будете получать еду, бумагу для записей и чернила, сидеть здесь и выполнять нудные бесконечные расчеты. Возможно, вам даже стол тут поставят. Знаете, что это такое? — Вайдеман достает листок из папки, комкает и с отвращением бросает в сторону Пауля. — Это принесли, пока вы спали, передали вместе с колбасой, сказать вам, что это? Тут есть записка, можете прочесть. Не что иное, как расчет подходов к Маастрихту, есть такой городок в Бельгии. Понимаете? Наши доблестные войска давно уже сровняли Маастрихт с землей, теперь это наш глубокий тыл, а вы вдруг получаете задание рассчитать оптимальные линии окопов. Причем, я сам полгода назад сдавал этот расчет, видите, вот тут мой почерк, и вот тут тоже. О чем это говорит?

— О чем же?

— Вас проверяют. Если вы, и в самом деле, вражеский диверсант, то — ясное дело — с расчетами вы не справитесь. Тогда все понятно — конвой, Берлин, скорый суд и повешение. Если же вы, как написано в документах, действительно Людвиг Штайн, геодезист группы «Норд-Норд», то появится возможность, во-первых, в том удостовериться, а во-вторых, определить степень вашего профессионализма, сравнить ваше решение с моим. И ничем не рискуя, заметьте, ведь Маастрихт давно уже является нашим героическим прошлым, никаких ненужных тайн вы не узнаете. Справитесь, тогда вы — диплом-геодезист, свой парень, спасибо, камрад, получи задание на расчет подступов к Парижу.

— Парижу?! — ахает Пауль.

— А-гаа… — тянет Вайдеман, усмехаясь. — Парле-ву-франсе, значит? Приятно познакомиться, месье Штайн! Собственно, я так и думал с первой же минуты.

Пауль молчит, кусает губы, он обижен, что его так просто раскрыли.

— Как я уже не раз говорил, месье Штайн, — продолжает Вайдеман, размахивая карандашом, — мне наплевать, кто вы и что вы, я вышел из войны, демобилизовался. Я хочу мира. Либерте и фратерните, не возражаете? Ну, хоть кивните, если не хотите говорить. Киваете, отлично. Запомните, я на вашей стороне, ваш невидимый друг — Андреас Вайдеман. И знаете, что я сейчас делаю? Нет? Я заново рассчитываю окрестности Маастрихта. Вы можете выдать мои композиции за свои, даже обводить не надо. Предвидя наше с вами мирное соглашение, я изменил почерк. Этого достаточно, сравнить стиль и алгоритмику здесь ни одна собака не способна.

— Значит, мне ничего не грозит? — уточняет Пауль. — Меня выпустят?

— Это… гм… сложный вопрос, месье Штайн. Возможно, и выпустят. Для них главное — чтобы вы вовремя сдавали расчеты.

— Но вы ведь мне поможете? Поможете, да?

Вайдеман молчит, глядит на Пауля, улыбается. Улыбка его холодная, как у рыбы, глаза не смеются.

— Конечно, помогу, — говорит он, чуть погодя. — Но… услуга за услугу! Вы не забыли, что должны кое-что мне принести?

— Я не успел, — вздыхает Пауль. — Столько всего… Я хотел, я даже уже договорился с Франкой, она бы постирала… Но меня арестовали.

— Это пустое, — отмахивается Вайдеман. — Я не об этом. Я уже сам обо всем позаботился. Вы должны мне принести нечто другое, одну вещь, взять ее из хранилища.

— Что-то украсть? Эта вещь, она — ценная?

— Ценная? Ха-ха, нет. Это дрянь, керамика, чемодан модулей. Просто модули, они находятся на складе, упакованы в чемодан, ничего ценного. Разве что тяжелые.

— Зачем же они вам?

— А вам-то что за дело? Впрочем, извольте, я скажу. Это архив.

— Что за архив?

— Обычный архив, состояние машины за третье октября.

— А почему именно третье октября? Постойте, не тогда ли у вас что-то такое упало?

— Да, базовая конфигурация. И этот архив — ее последнее исправное состояние. Понимаете теперь, почему он мне нужен?

— Что-то не очень…

Вайдеман очевидно смущен и раздосадован, грызет карандаш, смотрит куда-то в угол. Потом он решается.

— Там, в башне… Словом, я вас обманул, Людвиг. Не то чтобы обманул, а так — не сказал всего. Одним словом, я не составлял той композиции — помните? — насчет своей невидимости. Все было иначе, не так. Совсем иначе.