Землемер

Ансельм, раздосадованный неудачей, решает извлечь из происшедшего хоть какую-то пользу и начинает писать «Трактат о математической красоте музыкальных рядов и проистекающей из оной числовой гармонии», где собирается увековечить свой метод. В процессе экспериментов с органом, он замечает, что если, например, нажать одновременно вторую и третью клавишу первой октавы на основной клавиатуре органа, то получившийся звук будет того же тона, что и звук, вызываемый клавишей 5 на дополнительной клавиатуре, только четырьмя октавами выше. То есть, он открывает математическое сложение звуков. Заинтересовавшись, Ансельм продолжает поиски музыкальных соответствий и находит их великое множество. Получается, что обладая музыкальным слухом и навыками игры, можно легко сложить, к примеру, 23 и 18 — нужно всего лишь перевести эти числа в семеричное исчисление, нажать соответствующие клавиши верхней клавиатуры органа, потом вспомнить, какая клавиша нижней клавиатуры дает подобный тон, считать числа с приклеенной бумажки и снова перевести результат из семеричной системы счисления в десятеричную.

Пауль находит эту методику крайне утомительной и совершенно бессмысленной.

Кроме математического сложения, Ансельм обнаруживает и вычитание, а потом, применив метод «сдвига октав на единицу», и умножение с делением. Венцом его деятельности явилось извлечение квадратного корня из 95 с точностью до четвертого знака, для чего потребовалось несколько часов музицирования и одновременных записей промежуточных результатов с постоянным переводом чисел из одной системы счисления в другую. Все это Ансельм оформляет в виде трактата, прилагает множество листов нотных записей и таблиц. В трактат закономерно попадает и «Композиция нахождения корня квадратного из желаемого двузначного числа с возможностью развития сего до произвольной величины числа», вещь, хотя и гениальная, но крайне какофоничная. Дописав трактат, Ансельм ставит его на полку к прочим своим трудам и увлекается чем-то совершенно иным, не менее отвлеченным от нужд реальной жизни. Обнаружен трактат был лишь в 1869 году.

Таким образом, подытоживает статья, великий Ансельм Нойбургский по праву может считаться отцом, прародителем и первооткрывателем компонистики — науки, без которой уже невозможно представить сегодняшней жизни. Автор не сомневается, что восхищенные потомки назовут нарождающийся двадцатый век эпохой электричества, радия и компонистики. Фигура Ансельма Нойбургского должна занять свое законное место в Пантеоне великих германцев наряду с другими гениями компонистской мысли, такими как профессора Дитрих, Штрассер и граф фон Кранцлер.

Пауль вздыхает. Бедный Ансельм, тихий милый старичок, как же неуютно тебе будет в Пантеоне рядом с графом фон Кранцлером и прочими «титанами» компонистики. Ты учил маленького мальчика игре на клавесине, а посмотри, что вышло из этих игр — война, и пол-Европы в огне, и злобный Полифем несет гибель цивилизации. Здесь сейчас так тихо, уютно горит лампа, и головная боль почти совсем прошла, а где-то солдаты с криком бросаются в атаки, режут проволочные заграждения штыками, с шипением летят гранаты и свистят пули, солдаты кричат, падают, и умирают, умирают, умирают… Твое время тоже было не сахар, Ансельм, но твое счастье, что не живешь ты в «эпоху компонистики». Двадцатый век назовут веком смерти, уж поверь мне, Ансельм…

Пауль пролистывает еще несколько страниц — сплошь формулы и диаграммы, ничего интересного — потом его внимание привлекает один из заголовков: «В берлинской лаборатории профессора Штрассера изобретен новый четырехслойный модуль! Новинка получила название Е-17». Рядом чертеж нового модуля — это не шар, как представлялось Паулю, а куб, даже кубик, со стороной в один дюйм и множеством дырочек на каждой грани. Эти дырочки, как показано сбоку на разрезе — входные отверстия тончайших канальцев, которыми модуль источен внутри. Червоточины сплетаются в прихотливое объемное кружево, сложный лабиринт ходов, но для чего все это может служить, как это может использоваться, Паулю совершенно непонятно. Такими модулями, вспоминает он, нафарширована механола в обеденном зале кантины. Значит, это кубики, наподобие тех, из которых дети строят домики? А как же музыка, композиции, марши с хоралами, как может кубик исполнять марш?! Совершенно непонятно…

От огорчения Пауль принимается читать сопровождающую чертеж беседу с одним из разработчиков нового модуля.

Редакция: «Как же решаются при использовании четырехслойного модуля интерполяционная и экстраполяционная задачи? На что нужно в первую очередь обратить внимание при отладке функциональных последовательностей?»