Землемер

— Что вы там ищете, револьвер? — спрашивает Вайдеман, в его голосе насмешка и опасение. — Бросьте эти ваши шпионские штуки. Да, давайте уж будем называть вещи своими именами — а кем же еще вы можете быть, как не шпионом? Вас выдала простая случайность, ведь настоящего Штайна я знал лично. Знакомы близко мы не были, но я видел его часто, мы же учились на одних высших курсах! Только он поступил на два года позже меня. О, наш Людвиг был умным малым — тот, настоящий Людвиг — именно ему принадлежит рекорд в составлении самой короткой композиции для решения уравнения третьей степени. Меньше пятидесяти аккордов! До него никто и в сотню не укладывался, а после него все и пробовать перестали. Поняли, что лучше не сделать. Да, он был талантлив, наш Людвиг. Я знал, что его пригласили на мое место, и ожидал его приезда с нетерпением. И вдруг — вы! Не надо быть большого ума человеком, чтобы понять — вы убили беднягу Людвига и заняли его место. Правда, сначала я подумал, что вся эта история с подменой — игры нашего специального отдела, но, поразмыслив, я отказался от этой идеи. Скажите мне, он мертв? Молчите? Значит, мертв, убит… Прискорбно. Проклятая война. Еще прискорбней знать, что я могу очень просто остановить эту войну, в одну ночь! Войска отправятся по домам, правительства и монархи помирятся, забудут все взаимные претензии, народы побратаются и все простят друг другу, да-да, «как и мы прощаем должникам нашим!» В одну ночь все может перемениться, и только глупые обстоятельства мешают мне. Ах, если бы я мог все остановить!.. Если бы нашелся человек, который согласится помочь мне в этом благом божьем деле!..

Пауль ждет. Ему кажется, что он уже знает, куда клонит болтливый геодезист.

— Послушайте! — вдруг оживляется Вайдеман, словно ему в голову только что пришла замечательная идея. — Но ведь вы же и есть такой человек! Мне мешают объективные причины, а именно — моя невидимость, я не могу поговорить с нужными людьми, меня просто не услышат. Но вы — вы другое дело. Во-первых, вы меня видите и слышите. Это дает вам огромное преимущество. Невидимый советчик, ангел-хранитель! Во-вторых, как начальник отдела геодезии, вы имеете доступ куда надо. Я, к сожалению, потерял такой доступ. Потерял физическую возможность войти в некоторые нужные помещения — они охраняются, причем не людьми. С людьми не было бы никаких трудностей! Нет, там охрана понадежней… Но теперь — вы имеете право входа. А с вами войду и я. И мы вдвоем, вместе, остановим войну, это же совсем несложно! Хотите знать, как мы это сделаем? Рассказать вам? Когда вы узнаете, как просто, как элементарно просто можно все изменить и всех помирить, вы согласитесь, вы непременно согласитесь помочь мне! Вы слышите меня, господин Штайн? Эй, вы не заснули?

— Нет, я не сплю, — шепчет Пауль. Вайдеман явно притворяется, лжет. Нет, он все замыслил заранее.

— Чудесно, господин Штайн. Я буду вас и дальше называть этим именем, заметьте, вашего настоящего я не спрашиваю. И мне безразлично, какой стране вы служите. Я выше этого. Есть государства, народы, императоры — все это на одной стороне. А на другой — я, Андреас Вайдеман, я сам за себя, я не принадлежу никому. Оставайтесь же Людвигом Штайном и далее, будем считать это данью уважения к настоящему Людвигу. Делайте что хотите, шпионьте на здоровье, меня это не касается. Я даже помогу вам. Я знаю точно, какие документы самые важные и знаю, где они лежат. Их так просто украсть или списать копии. Вы поможете мне, а я помогу вам. Я могу даже сделать так, что война не просто кончится, но так, что ваша страна выиграет в ней, победит за одну ночь, без малейших потерь, навсегда и окончательно. Заманчиво? Я думаю, что человек, который может останавливать войны мановением руки — уже больше чем просто человек, он высшее существо, он на самом деле правит миром. Как некое божество.

Пауль снова вспоминает придорожное распятие. Не будут ли люди через сотню лет поклоняться уже бюсту господина Вайдемана? А почему и нет? Если он остановит войну, на Елисейских полях ему воздвигнут золотую статую — вполне заслуженно. Но как же такое возможно — прекратить все? Убить Кайзера? Вайдеман продолжает свою говорильню, что же он предлагает?

— Давайте возьмемся за дело прямо сейчас, немедленно. Там, на фронте — умирают, не можем же мы спать! Это же не гуманно, а? Господин Штайн? Я думаю, что вы гуманист, как и я. Не так ли? Вы хотите войти в историю, как миротворец? Если да, то, пожалуйста, встаньте и оденьтесь, надо приниматься за труды. Кто рано встает, тому бог подает, слышали такое? Сегодня вам подаю я. Вот, возьмите. Кажется, это ваши штаны.