Землемер

— Вы прекрасный собеседник: слушаете и поддакиваете. Так вот, я обнаружил, что все три тома таблиц можно свести к системе из пяти простых формул, решаемой за одну минуту. Наверняка, из подобных уравнений и родились когда-то эти три книги. Возбужденный своим открытием, я побежал с радостной вестью к господам Лембау и Бауманну, но мои хозяева отнюдь не пришли в восторг. Еще бы, вместо запутанной и сложной оценки страховой выплаты, которой можно манипулировать к собственной выгоде, они получали простую и ясную систему формул. Тут даже любой гимназист мог рассчитать сакральные числа. Где нет тайны и чуда, нет и авторитета. Поэтому мне порекомендовали тщательнее заниматься порученным делом, отослали работать, а через два дня уволили, просто выкинули на улицу. Вдобавок, я понимал, что попытки устроиться в другие страховые общества тоже к успеху не приведут. Волчий билет — так это называют. Так что, я стоял на Курфюрстендамм и не знал, куда направить стопы. И тут мне улыбнулась судьба — из проезжающей мимо пролетки меня окликнули, это оказался один мой случайный знакомый. Мы и виделись до того только один раз — держали в один день наш экзамен по тригонометрии и, возможно, не более четверти часа разговаривали в коридоре, ожидая, кого из нас вызовут первым. Я подсел к нему, он ехал в ресторан праздновать свое новое назначение и пригласил меня присоединиться. Оказалось, его только что поставили заведовать отделом прикладной статистики в железнодорожном ведомстве — там затевается большая игра, сказал он, и мне очень нужны свои люди, те, на которых я могу целиком положиться. И я стал этим «его человеком», одним из многих. Через год из нашего отдела родилась группа «Центр-Центр». Моего знакомого к тому времени уже сместили с должности, я удержался лишь потому, что заранее перевелся в отдел систематики. Потом новые группы открывались чуть не ежемесячно. Я к тому времени серьезно увлекся пневморасчетными машинами, да и жалование клали значительное. Словом, так или иначе, я оказался здесь и ничуть об этом не жалею. Где я еще найду пневмомашины? Возможно, лет через тридцать своя пневморасчетка будет стоять в подвале каждого ведомства и специалисты нашего профиля будут нарасхват, но сегодня этими интересными игрушками балуются только военные и путейцы. Конечно, армейский идиотизм никто не отменял, но… если ни во что не вмешиваться, то жить можно.

Несколько минут Пауль и Феликс идут молча, каждый думает о своем. Луна в стылом небе следует за ними, как привязной аэростат — замирает на месте, когда они останавливаются, потом снова плывет над коньками крыш, покачиваясь в такт шагам.

— Нам сюда, — говорит, наконец, Феликс. Возле неприметной, обитой цинком двери висит какая-то табличка, но прочитать ее невозможно, эта стена дома полностью в лунной тени. Никакого отверстия для ключа — на гладкой поверхности видна лишь ручка с круглой стеклянной головкой, более уместная не на улице, а, скажем, в приемной врача, здесь она смотрится весьма чужеродно. Эберт нащупывает сбоку двери проволоку звонка и несколько раз энергично дергает ее, где-то в глубине строения глухо лязгает. Пару минут ничего не происходит. Однако чувствуется, что с другой стороны их каким-то образом разглядывают, словно решая, впустить или нет. Пауль вспоминает дырочку в двери буфетной, в которую он с Франкой пытался рассмотреть полковника Мюллера. В поисках глазка он проводит ладонью по ледяному металлу двери, но ее плоскость пуста и слепа. Наконец, раздается ответный щелчок, Феликс нажимает на граненый набалдашник ручки, дверь мягко и упруго поворачивается на петлях, пропуская наших друзей в крохотное помещение вестибюля.

Здесь под потолком на электрическом шнуре висит тусклая лампочка, забранная проволочной сеткой, света она дает немного, но все же достаточно. Смотреть практически не на что — помещение едва достигает в плане десяти квадратных метров, все его убранство составляет одинокий хлипкий стул у боковой стены, над ним, в плоском застекленном ящичке вывешено какое-то пожелтевшее от времени предписание, шрифт настолько мелкий, что Пауль даже не пытается его разобрать. Прямо напротив входной двери находится еще одна, тоже металлическая, крашенная зеленым дверь, отчего помещение напоминает вагонный тамбур. Рядом с внутренней дверью, чуть отступя от стены, располагается метровой высоты столбик — небольшая колонна, квадратная в сечении — словно раньше доступ к двери защищал деревянный барьер, а потом перегородку убрали, и осталась только одна из опор. В отличии от беленых стен, столбик приятного сиреневого цвета, и словно полирован. Пауль трогает колонну рукой, пальцы чувствуют десятки тонких параллельных канавок, покрывающих столбик сплошной сетью, и Пауль вдруг понимает, что тот собран из множества кубиков-модулей. Пауль нервно отдергивает руку, но столбик, хоть и является, по-видимому, одним из многочисленных щупалец местного подземного монстра, Господина Графа, ведет себя смирно — не шевелится и не пытается никого схватить.