Землемер

Райхарт протягивает Паулю руку и изображает что-то вроде товарищеской улыбки, словно собака щерит клыки. Пауль вынужден пожать эту сухую стальную ладонь. После рукопожатия, майор, выждав секунду, засовывает руку в карман форменных брюк и, похоже, вытирает ее там о платок.

— И все-таки, я не рекомендовал бы вам, господин обер-лейтенант, появляться здесь в штатском платье, это военный объект и охрана… ээ… может не разобраться сразу. Ведь вам не нужны недоразумения? Конечно, у себя в отделе… я не возражаю… я не могу возражать, но здесь я бы попросил. Кстати, как вы прошли мимо вахты?

— Я провел господина поручика через контрольную точку «Дора», — поспешно объясняет Феликс. — Господин поручик Штайн ведь еще не сдал образец голоса. Как бы он прошел сюда иначе? Вспомните, господин майор, все мы в свое время попадали сюда аналогично, кто-нибудь из старожилов проводил нас. Поскольку сдать голос можно только тут.

— Я знаю, можете мне не напоминать. Этого требует безопасность. Сдавать голос снаружи, на неохраняемой территории — нет, не говорите ерунды. Вы еще предложите воспользоваться телефоном. Господин обер-лейтенант, для взятия у вас индивидуального образца голоса пройдемте со мной. Мы должны исправить сложившееся недоразумение.

Райхарт поворачивается и идет к двери, ни секунды не сомневаясь, что Пауль послушно следует за ним.

— Феликс… — шепчет Пауль.

— Идите, Людвиг, это же ваш начальник, — говорит Эберт, разводя руками. — Я подожду вас здесь. Идите, что же вы?

— Обер-лейтенант! — слышен подстегивающий окрик. Пауль плетется к выходу, как овца на заклание. Дверь хлопает, закрываясь за ним, а Феликс уже отвернулся. Теперь он принимается утешать фрау Фейербах, успевшую, тем временем, демонстративно принять двадцать капель настойки балдрианового корня.

— У всех нас нервы не в порядке, дорогая госпожа Фейербах, и наш майор тут не исключение. На него тоже давят, мне ли это не знать?! Конечно, переходить на личности — это уже последнее дело, но вы попытайтесь смотреть на вещи иначе, с точки зрения… ээ… исторической неизбежности. Спросите себя — а в каком отношении к вам находится господин майор Райхарт? Кто он вам, отец родной? Или он просто временно поставлен служить буфером между вами, милостивая госпожа, и полковником Мюллером? Мы все знаем, что без отдела подготовки данных здесь ничего не сдвинется. Если заболеет и, дай-не-дай бог, умрет наш грозный майор — никто и не поперхнется, горы не рухнут и земля не разверзнется, а вот если залихорадит ваш отдел — то никакой срочный-пресрочный расчет никогда не будет выполнен, поезда встанут, армии не покинут окопы, застопорится все. От работы вашего отдела, от лично вашей работы, дорогая фрау Фейербах, зависит все наше благополучие. И даже благополучие такого невыносимого типа, как майор Райхарт. И он это знает. Кричать — это никуда не годится. Можно ли выиграть войну криком? Вряд ли! Кричать можно на солдат на поле брани, но не на технический персонал… Кстати, позвольте вам, по этому поводу, кое-что рассказать.

Феликс ловит благодарный взгляд начальницы отдела и продолжает свои словоизлияния.