Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров<br />(Книга для учащихся старших классов)

Но самым главным занятием зимнего периода был соболиный промысел. Соболя и другого пушного зверя здесь водилось много. Документы почти не сообщают нам о промысловой деятельности экспедиции. На это были свои причины. Интерес к промыслу скрывался воеводой, который присваивал часть десятой пошлины с соболей, добытых промысловиками, и всех соболей, присланных в счет долга Хабаровым. Охочие промышленные люди из отряда Хабарова также почти не упоминали о своих промыслах. Все они надеялись, что за даурскую службу будут пожалованы «государевым жалованьем» и станут не просто вольными охочими людьми, а служилыми казаками. Стараясь не подчеркивать свою материальную заинтересованность в промыслах, они прямо говорили, что пришли на Амур «не для своей бездельной корысти», а для службы. Бездельная корысть в понимании людей того времени связывалась с личным обогащением и игнорированием государственного интереса.

И тем не менее о начале промыслового освоения Амура экспедицией Хабарова можно говорить уже с зимы 1649–1650 гг. Летом 1650 г. промышленный человек Ворыпаев, жалуясь в своем челобитье на Хабарова, сообщал, что его промысловики добыли 1009 соболей, из которых 2/3 взял себе Хабаров. Эти соболи, вероятно, входили в состав той партии мягкой рухляди, которую Хабаров в 1650 г. прихватил в Якутск в счет своего долга. Только держа соболиные шкурки в руках и любуясь ими, Франц-беков мог согласиться с мнением Хабарова, что «амурский соболь ленского лучше», и сообщить об этом с полной ответственностью в Сибирский приказ.

Через год, учитывая промысловое значение Амура, Франц-беков включил в наказную память Хабарову пункт о том, чтобы Ерофей Павлович, будучи на Амуре, заказывал накрепко даурским князьцам Лавкаю, Гильдиге, Шилгинею всячески оберегать русских промышленных и торговых людей, «а грабить, побивать, ничем теснить и изобижать их не велеть». Немного позже он напоминал Хабарову о необходимости сбора с добытых соболей таможенной пошлины: «Да ему же, Ерофею Павловичу Хабарову, в новой Даурской земле, которые служилые и охочие… люди упромышляют по досугу промышленная мягкия рухляди соболей, и у тех людей с промысла имать государева 10 пошлина, от 9 соболей десятым лутчим соболем. Да те соболи записывать в книги именно. Да те десятинные соболи присылать в Якутской острог к воеводе Дмитрию Андреевичу Францбекову да к дьяку к Осипу Степанову за своею печатью».

Всю зиму 1650–1651 гг. полчане Хабарова занимались соболиным промыслом и сбором сведений о Даурской земле. Только по окончании охотничьего сезона в марте-апреле они собрались все вместе в Албазине. Работы было много. Рассортировывали добытые собольи меха, покрученники расплачивались с Хабаровым, а тот, в свою очередь, думал о выполнении кабальных обязательств перед воеводой-ростовщиком. Кроме того, Хабаров начал готовить подробный служебный отчет о зимовке в Албазине, в котором постарался изложить сведения, полученные им от местных жителей, о верхней, средней и нижней частях Амура, а также свои впечатления об этой реке.

От дауров и тунгусов он узнал, что, кроме Лавкая, Шилгинея и Гильдиги, ниже по Амуру проживали своими родами князьцы Атуй, Банбулай, Янкорей, Лотодий, Толга, Омутей и другие, а выше Албазина, в районе реки Шилки — неясачный князь Гантимур-Улан, которому подчинялись «многие большие тунгусские роды», в том числе шарадувы, нелюды, дулакагири. Шурин Гантимура Тыгичей заверил Хабарова в том, что Гантимур готов принять российское подданство и что он «с русскими людьми дратися не станет и ясак… с себя и с улусных людей (станет. — Г. Л.) платить»[41].

Это сообщение соответствовало действительности. Сыгравший заметную роль в политических событиях Приамурья во второй половине XVII в. Гантимур-Улан действительно вступил в российское подданство вскоре после того, как на Шилке появились русские отряды, пришедшие туда из Енисейска. В 1651 г. он впервые совершенно добровольно заплатил ясак —73 соболя и 3 лисицы ясачному сборщику Якуну Сафонову[42]. В дальнейшем, как пишет В. А. Александров, «ни в каком упорстве и шатости замечен не был и пользовался доверием русской администрации настолько, что с него не требовали аманатов».

Уточнил Хабаров и сведения Пояркова о натках и гиляках, которые жили в низовьях Амура, «у моря и на море по губам и островам», об их занятиях и торговых связях. Натки и гиляки были независимы и ясака никому не платили. Торговать ездили к даурам и дючерам, а также на далекую реку Наун к Шамшакану, которому возили «добрую рыбу и птиц: кур, гусей, лебедей».

Из рассказов дауров и тунгусов Хабаров вновь и вновь убеждался в богастве Даурии полезными ископаемыми: железом, оловом, свинцом, серебром и др. Местные жители уверяли, что добираться от Албазина к месту добычи свинца и серебра, которыми особенно интересовался Хабаров, было недолго: «сухим путем через гору конем ехать две недели», а другим путем «с Шилки-реки к той серебряной горе ехать конем семь дней».