Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского

До опубликования в 1916 г. М. Д. Приселковым и М. Р. Фасмером статьи "Отрывки В. Н. Бенешевича по истории русской церкви XIV века",[100] в которой приведены сведения, проясняющие вопрос о династическом происхождении киевского князя Федора, в дореволюционной историографии предполагалось, что он непременно был из рода Рюриковичей. В связи с этим одни исследователи отождествляли упомянутого в летописях под 1331 г. киевского князя с записанным в Любецкий синодик князем Федором и принимали его за одного из черниговских Ольговичей,[101] другие склонны были видеть в нем Федора Святославовича, находившегося в составе посольства Гедимина в Новгород в 1326 г.[102] Еще одна группа исследователей, следуя за белорусско-литовскими летописями, предполагала, что им был принявший вместе с православием имя Федор князь Ольгимунт Гольшанский, представитель побочной ветви литовской великокняжеской династии.[103] Против последней версии, однако, свидетельствует одна из записей о Гольшанских, внесенная в конце XV – начале XVI в. в Киево-Печерский помянник. Она, в частности, гласит: "Княз Олгимонта, нареченного в святом крещении Михаила, а в иноцех Евфимия".[104]

Хотя вопрос о степени родства князя Федора с Гедимином в настоящее время и нельзя считать окончательно выясненным, на наш взгляд, более предпочтительным является мнение исследователей, которые, признавая его литовское происхождение, отождествляют его с братом Гедимина.[105] Мнение это основывается /30/ на данных записей, произведенных в канцелярии митрополита Феогноста во время пребывания его на Волыни в сентябре 1330 – первой половине 1331 г. и касающихся главным образом имущества незадолго перед тем умершего литовского митрополита Феофила. В записях между прочим значится: "Дал Федор, брат Гедимина серебряных кавкиев два; от Александра князя – серебряный кавкий".[106] Упомянут также некий Рослав, которого М. Д. Приселков счел возможным принять за плененного князем Федором под Черниговом Ратслава, протодьякона митрополита Феогноста.[107]

Итак, в записях митрополита Феогноста Федор не назван киевским князем, но назван братом Гедимина. В летописном рассказе о событиях 1331 г. явственно проступает пролитовская ориентация киевского князя, названного Федором, но нет указаний ни на его происхождение, ни на обстоятельства, в силу которых он вокняжился в Киеве. В повествовании белорусско-литовских летописей о походе Гедимина на Киев описаны подобные обстоятельства, однако вместо Федора в качестве литовского наместника ошибочно назван Ольгимунт Гольшанский.[108] Взаимно дополняя друг друга, эти факты дают вполне достаточное основание утверждать, что весной – летом 1324 г. Гедимину удалось, подавив сопротивление местного населения, подчинить своей власти Киевское княжество и поставить наместником в его столице своего брата, принявшего после крещения имя Федор.

Тем не менее, установить в середине 20-х гг. XIV в. полный контроль над Киевским княжеством Литва оказалась не в состоянии. Об этом свидетельствуют как отмеченное в летописях под 1331 г. одновременное пребывание в Киеве князя-литвина и ханского баскака, так и новые, предпринятые в 50-х гг. XIV в. попытки укрепить в Киеве политическое влияние Литвы. Имеются также некоторые основания считать, что и власть литовского наместника князя Федора распространялась не на всю территорию Киевской земли, а только на ее северную (полесскую вместе с Киевом) часть. Южная же часть Киевщины – Поросье с замками Канев, Корсунь и Черкассы оставалась, как представляется, подчиненной непосредственно ордынской администрации с небольшим перерывом вплоть до середины 90-х гг. XIV в.

Значительное влияние на статус Поросья в тот период должен был оказывать такой фактор, как близость к нему традиционных мест кочевий ханской ставки, какими еще в середине XIV в. являлись урочища по берегам Южного Буга и его левого притока Синюхи. В середине XVI в. крымский хан напоминал польскому королю Сигизмунду-Августу, что "которие врочища есть по Богу по /31/ реце и по Синей Воде…", то здесь некогда "Саин цара (Батыя. – Авт.), Езюбек (Узбека. – Авт.), Чаанъбек цара кочовища были".[109] Зависимость южной Киевщины от ордынских властей в 30–50-х гг. XIV в. проявлялась также в интенсивных экономических связях Поросья с Золотой Ордой. Доказательством тому служат многочисленные находки кладов джучидских монет на этой территории, совершенно отсутствующие севернее Киева. Всего в южной Киевщине найдено 10 таких кладов, из них три датируются по младшей монете соответственно 1364 и 1349/50 гг. или же содержат большинство монет хана Джанибека (1342–1357). Остальные находки датируются более поздним временем, за исключением одной, самого раннего происхождения.[110] Таким образом, можно утверждать, что примерно с конца 20-х гг. XIV в. территория Киевской земли оказалась разделенной на литовскую и ордынскую сферы властвования.