Земли, люди

Лѣтъ шесть тому назадъ король и Примо де Ривера были склонны дать новое направленіе испанской внѣшней политикѣ. Несмотря на общую борьбу съ Абдъ-Эль-Кримомъ, отношенія между Испаніей и Франціей стали въ 1923—1925 гг. нѣсколько холоднѣе прежняго. Напротивъ, явно обозначилось сближеніе съ Италіей, — вѣроятно, сказалось духовное сродство диктатуръ. Совмѣстная поѣздка короля Альфонса XIII и генерала Примо де Ривера въ Римъ, оказанный имъ восторженный пріемъ, произнесенныя тамъ рѣчи, все это весьма встревожило французское общественное мнѣніе. Газеты заговорили о коренномъ переломѣ въ испанской иностранной политикѣ. Однако изъ этого ничего не вышло. Повидимому, одной изъ главныхъ причинъ отказа отъ коренного перелома было такъ называемое каталонское дѣло 1926 года. Дѣло это стоитъ напомнить читателямъ: оно занимаетъ особое мѣсто въ міровой политической картинѣ послѣдняго времени.

Помимо серьезныхъ разногласій въ Танжерскомъ вопросѣ, одно обстоятельство отражалось весьма неблагопріятно на франко-испанскихъ отношеніяхъ въ періодъ диктатуры генерала Примо де Ривера. Въ Парижѣ обосновались испанскіе и каталонскіе эмигранты. Ихъ дѣятельность, да и самое существованіе, не могли, естественно, доставлять удовольствіе диктатору. Какъ извѣстно, правительство Муссолини также было весьма недовольно гостепріимствомъ, которое находили въ Парижѣ итальянскіе антифашисты. На этой основѣ и случилось весьма удивительное происшествіе.

Это было въ концѣ 1926 года, въ то самое время, когда отношенія между Франціей и Италіей обострились чрезвычайно. На Муссолини было произведено покушеніе, и фашистскія газеты прозрачно намекали, что оно было подготовлено итальянскими эмигрантами въ Парижѣ, чуть только не съ благословенія правительства Пуанкарэ. Въ Вентимильи фашисты напали на французскихъ рабочихъ, въ Триполи на французское консульство. Эти выходки очень раздражили общественное мнѣніе во Франціи. Къ Испаніи все это, какъ будто, «не имѣло отношенія. Зато весьма близкое отношеніе къ ней имѣло предпріятіе, какъ разъ въ ту пору организованное каталонскимъ эмигрантомъ, полковникомъ Масіа.

Нынѣшній глава каталонскаго правительства, жившій тогда подъ Парижемъ, въ Буа-Коломбъ, затѣялъ дѣло, которое по своей обстановкѣ чрезвычайно напоминало третій актъ «Карменъ» и романы Дюма-отца. Полковникъ Масіа, незадолго до того побывавшій въ Россіи, — быть можетъ, для изученія революціонной техники, — подготовлялъ вторженіе въ Каталонію изъ Франціи! Нѣсколько сотъ вооруженныхъ эмигрантовъ разсчитывали ночью, по тропинкамъ контрабандистовъ, перебраться черезъ Пиренеи, поднять возстаніе въ Барселонѣ, изгнать оттуда испанскія войска и провозгласить независимость Каталоніи. Всего въ дѣлѣ должно было участвовать около 600 человѣкъ. Не всѣ они были каталонцы.

Въ сентябрѣ 1926 года, Масіа познакомился въ Парижѣ съ итальянскимъ эмигрантомъ Риццоли и посвятилъ его въ свое дѣло. Риццоли отнесся къ нему чрезвычайно сочувственно и свелъ каталонскаго вождя съ весьма виднымъ итальянскимъ эмигрантомъ Риччотти Гарибальди, внукомъ національнаго героя и однимъ изъ самыхъ пламенныхъ противниковъ Муссолини: на парижскомъ процессѣ убійцъ фашиста Бонсервизи, Гарибальди произнесъ, въ качествѣ свидѣтеля, громовую рѣчь, въ которой разоблачалъ дѣла фашистскаго строя. Онъ организовалъ во Франціи «гарибальдійскіе авангарды»; вѣрные традиціямъ его дѣда, они должны были въ красныхъ гарибальдійскихъ рубашкахъ, заранѣе сшитыхъ въ большомъ количествѣ{32}, изъ Ниццы двинуться на Аппенинскій полуостровъ и освободить Италію. Масіа произвелъ на Гарибальди чарующее впечатлѣніе, а задуманное каталонцами дѣло, столь сходное съ его собственными планами, показалось вождю «авангардовъ» «совершенно соотвѣтствующимъ идеалу гарибальдійцевъ». Увлеченный красотой дѣла, Гарибальди предложилъ полковнику Масіа помощь итальянской эмиграціи: нѣсколько десятковъ гарибальдійцевъ изъявили согласіе присоединиться къ отряду полковника и вмѣстѣ съ нимъ вторгнуться въ Каталонію черезъ Пиренеи. Масіа съ признательностью принялъ цѣнный союзъ. Дѣло было назначено на 2-ое ноября 1926 года.