Земли, люди

Надо ли говорить, что французская полиція была до мельчайшихъ подробностей освѣдомлена объ этомъ таинственномъ заговорѣ, въ которомъ принимало участіе нѣсколько сотъ эмигрантовъ? Дѣло было для Франціи весьма непріятное: использованіе эмигрантами французской территоріи, въ качествѣ базы для вооруженнаго вторженія въ Испанію, могло очень ухудшить франко-испанскія отношенія, и безъ того, повторяю, ставшія весьма прохладными въ ту пору. Могло оно и увеличить симпатіи Примо де Ривера къ Италіи: фашистское правительство тоже испытывало огорченія отъ гостепріимства, оказываемаго Франціей его врагамъ. А тутъ во вторженіи въ Испанію еще принимали прямое участіе эти самые ненавистные антифашисты и гарибальдійцы. Друзья нашихъ враговъ наши враги... Французской политикѣ было надъ чѣмъ призадуматься, а французской полиціи тѣмъ паче. Вѣроятно, полиція г. Кіаппа могла бы въ зародышѣ остановить дѣло, — это, собственно, было даже и не очень трудно. Она поступила гораздо умнѣе и правильнѣе. Надо признать, что ея дѣйствія въ этой исторіи были настоящимъ шедевромъ ловкости, цѣлесообразности и техническаго совершенства. На моей памяти это дѣло было самой блестящей изъ всѣхъ побѣдъ французской полиціи, — какъ дѣло объ убійствѣ генерала Кутепова было самымъ тяжкимъ ея пораженіемъ.

Нужно пояснить, что незадолго до того, весьма далеко отъ Каталоніи, произошло небольшое событіе, которое оказало вліяніе на тактику французской полиціи. 24-го октября въ Ниццѣ полицейскими властями былъ задержанъ миланскій адвокатъ Пизакано, бумаги котораго оказались не въ порядкѣ. Проступокъ не очень серьезный, но все же съ нимъ для виновнаго связаны нѣкоторыя непріятности. Не желая, вѣроятно, имъ подвергаться, адвокатъ Пизакано довѣрительно сообщилъ задержавшимъ его властямъ, что онъ въ дѣйствительности не адвокатъ и не Пизакано, а комендантъ Ла Полла, виднѣйшій агентъ тайной итальянской полиціи и довѣренное лицо министра внутреннихъ дѣлъ Федерцони. Французскія власти были удивлены: онѣ, навѣрное, выдали бы визу итальянскому коллегѣ, — зачѣмъ же ему надо было въѣзжать во Францію подъ чужимъ именемъ? Комендантъ Ла Полла былъ тотчасъ отпущенъ. Но, повидимому, нѣкоторое, вполнѣ естественное, любопытство преодолѣло у французской полиціи товарищескія чувства, и, отпустивъ коменданта, она сочла нужнымъ безъ его вѣдома приставить къ нему скромнаго, совершенно незамѣтнаго агента. Мѣра оказалась далеко не безполезной. Скромный агентъ установилъ, что комендантъ Ла Полла, онъ же миланскій адвокатъ Пизакано, встрѣтился въ Ниццѣ съ однимъ своимъ соотечественникомъ. Это само по себѣ было бы мало замѣчательнымъ фактомъ. Но зато очень большой и даже чрезвычайный интересъ французской полиціи — уже не только ниццской — вызвало то обстоятельство, что соотечественникъ, съ которымъ встрѣтился тайный агентъ фашистскаго правительства, былъ не кто иной, какъ Риччотти Гарибальди, лютый ненавистникъ и грозный врагъ фашистскаго строя!

Объ этомъ странномъ фактѣ было немедленно сообщено въ Парижъ. Можно съ большой вѣроятностью предположить, что онъ былъ тотчасъ доложенъ и министру иностранныхъ дѣлъ Бріану, и главѣ правительства Пуанкарэ: въ самомъ дѣлѣ обстоятельство это принимало чрезвычайно любопытный характеръ, въ связи съ тѣми свѣдѣніями, которыми уже располагало французское правительство о ближайшемъ участіи Риччоти Гарибальди въ предполагавшемся походѣ каталонскихъ и итальянскихъ эмигрантовъ на Барселону.

Походъ, какъ и было предположено, начался 2 ноября. Но продолжался онъ очень недолго. Недалеко отъ испанской границы дорогу каталонскимъ сепаратистамъ неожиданно преградили большіе отряды французской полиціи. Сепаратисты были арестованы, при нихъ найдены были ружья, пулеметы, кинжалы и знамена, — красно-золотыя каталонскія знамена съ синей звѣздой независимости. Одновременно, въ совершенной обстановкѣ «Карменъ», на таинственной горной виллѣ «Денизъ» («dans un site de sauvage beauté», — говоритъ поэтически настроенный авторъ отчета) былъ арестованъ самъ полковникъ Масіа. При появленіи французскихъ полицейскихъ, полковникъ выхватилъ револьверъ и приложилъ его къ виску, но застрѣлиться не успѣлъ, — вѣроятно, онъ въ Москвѣ недостаточно овладѣлъ революціонной техникой, — да, собственно, и кончать самоубійствомъ ему было незачѣмъ: ни пытка, ни сожженіе на кострѣ, ни даже выдача испанскимъ властямъ полковнику никакъ не угрожали. А если-бъ онъ тогда погибъ, то теперь въ Барселонѣ не обсуждался бы проектъ постановки ему, при жизни, великолѣпнаго памятника «на самомъ возвышенномъ мѣстѣ Каталоніи».

Въ это же самое время въ Ниццѣ французскими властями былъ арестованъ Риччотти Гарибальди. Произведенный у него обыскъ выяснилъ съ совершенной несомнѣнностью фактъ, который во всемъ мірѣ произвелъ жуткую сенсацію: внукъ Джузеппе Гарибальди, грозный врагъ и обличитель фашизма, создатель и вождь «гарибальдійскихъ авангардовъ», былъ агентомъ итальянской полиціи!