Земля 2.0 (сборник)

– Я упала в пасть к Харибде три года назад, – продолжала улыбаться Мышка. Я заметил, как неестественна ее улыбка. – Часть мозга была повреждена и заменена на НП-8. Знаете, некоторые используют расширенную память? Небольшая операция, позволяющая нейронам подключаться к наночипу. Но в моем случае это было просто необходимо. На энпешку записали утраченные функции мозга, и я смогла жить после года реабилитации. Почти как прежде. Говорят, изменился только характер. Но кто устоит перед собственной модификацией? Тем более что я не только биолог, но и Q-логик. Времени на все не хватало, и я встроила в свою энпешку искусственный интеллект, управляющий моим телом, когда я сплю. Знаете, очень удобно – спишь, а твое тело в это время выполняет то, что ему приказали.

Я представил девушку-лунатика, бродящую ночью по колонии. Не могу сказать, что картина мне понравилась.

Подул ветер, зашевелив шестами-деревьями. Капель усилилась. По взлетной площадке прокатились несколько зеленых шаров, один из которых Мышка поймала и поднесла к уху.

– Послушайте, как гудит, – сказала она. – Говорят, что плоды вседрева шумят, как ветер. Слышите? – протянула она мне шар.

Зверь сел на задние лапы и завилял хвостом. Я прислушался к стуку семян внутри шара. Он был похож на звук катящихся камней в ущелье Осириса.

«Помогите мне! Спасите меня! Выпустите!»

Я зажмурился, прогоняя слуховую галлюцинацию.

– Атавизм, – произнесла Мышка. – Вседрево и так захватило всю планету. Ему больше не нужны семена – просто негде больше селиться. Но я думаю, что это не атавизм, а более скоростной обмен информацией между его частями. Я как раз работала в этом направлении. Вы знаете, что все вокруг – это одно гигантское растение, соединенное в живую цепь? – Она обвела рукой над головой. – Уникальная биосфера, состоящая лишь из флоры. На Ниобе нет животных. То есть вообще. Даже простейших.

Ее улыбка не менялась, словно замершая на лице маска.

– Поэтому совершенно не понятно, откуда взялся роевик. Когда он попал в мой разум, то я успела перевести энпешку на автономный режим и заперла его в своем сознании вместе с собой, отключив все рецепторы. Так что это тело сейчас полностью управляется нанопамятью, и, если понадобится, его можно использовать для опытов с пойманной частью роевика.

«Спасите меня!»

В моей голове все еще звучали крики запертой вместе со зверем Белой Мышки.

– Хорошо, – сказал я. – Буду иметь это в виду.

Снова подул ветер, усилив капель. Мышка послюнявила палец и подняла руку – чисто человеческий жест, не скажешь, что перед тобой лишь тело, управляемое искусственным интеллектом.

– Дует с запада, – сказала она. – Вседрево ухитряется регулировать даже погоду. Западный ветер вместе с дождем переносит соль. Южный, с экватора, распределяет тепло к северным областям. Представляете, оно даже подкармливает свои части, где не хватает пищи.

– Вся планета заросла одним растением? – нахмурился я. – А где его центр? Должен же быть какой-то центр.

– Возможно, – пожала плечами Мышка. – Но Академия приобрела планету совсем недавно, мы только начали изучать здешнюю биосферу. Жаль, если такая ценная находка будет уничтожена.

– Заражены все?

– Да. Все сто пятнадцать человек. Первой принесла роевика Ната, наша лаборантка. Дура и неумеха, конечно. А от нее, словно по открытому каналу, роевик проник во всех остальных. Заражение происходит в пределах видимости. Достаточно приблизиться – и в твой разум попадают пауки.

– Пауки?

– Да. А разве вы их видите по-другому?

Мой Зверь после попытки бунта вел себя подозрительно тихо. И совершенно не напоминал паука. Как, собственно, и существо, запертое в голове Белой Мышки.

– Наверное, это лишь условность, кто как видит зародыш чужого разума, – сказал я. – Сейчас меня больше интересует вопрос – где мозговой центр роевика? Пойдемте в поселение?

– Вы не боитесь заразиться?

– Нет. Скорее всего я к нему иммунный. Что-то по типу прививки, – усмехнулся я. – Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Тогда пошли.

И Мышка направилась к краю площадки, разбрызгивая воду. Я смотрел, как она смело шагнула босыми ногами в зеленый ковер изо мха и побегов. Растения касались лодыжек девушки и словно ощупывали, пробовали на вкус, выпуская в воздух кучу коричневых точек.

– Идемте, чего же вы? – обернулась Мышка.

Я остановился у зеленого моря и раздумывал, а не последовать ли ее примеру и снять ботинки? Когда еще представится подобный случай? Нет, с таким поступком лучше повременить. Я шагнул вперед, и мох чавкнул под литыми подошвами моих ботинок.

– Далеко идти? – спросил я.

– Не очень, – ответила Мышка, раздвигая висящие, словно змеи, ветви. – Минут десять. Тихо! – Она вдруг замерла и подняла руку.

– Что?..

– Да тихо вы! Слышите?

Я прислушался: «Чав, шлеп. Чав, шлеп». Кто-то большой и грузный пробирался сквозь лесную чащу.

– Вы же сказали, что здесь нет животных, – прошептал я.

Рука потянулась к пистолету.

– Это не животное. Это фудформа.