Земля 2.0 (сборник)

– Слушай. – Храпнев приобнял ее покрепче. – Тоже сказка в своем роде. Оказывается, все началось с Вальковского. Женька так скучал по своей оставленной на Земле дочери, что вместо того, чтобы редактировать карту магнитных полей, излучал в окружающее пространство грусть, уныние и, собственно, образ пятилетней Вики.

– Ты серьезно?

– Ни слова от себя!

– И тогда появилась Вика.

– Да, как реализация желания. Потом Вики, Анюты, Андрейки пошли просто косяком. Нас с Роговым, например, каждый день встречает девочка Лисс.

– Чья?

– В смысле, моя или Санина? Наверное, ничья. Просто образовалась, отрастила рыжие короткие волосы и ходит, выпрашивает леденцы.

– Почему Лисс?

Храпнев пожал плечом:

– Как-то само придумалось. Ей подходит. Хитрая, как лиса.

– Может, привезешь ее к нам?

– Привезу, если она захочет.

– Знаешь, – сказала Дарья, – я так и не могу понять, почему Женька покончил с собой. Почему не оставил никакой записки?

– А если причиной его смерти стала разница между Виками – земной и здешней? Если он понял, что здешняя Вика – эрзац, пустота?

– Я видела, как он с ней возился. Он не считал ее пустотой. Он, наоборот, видел в ней приложение своих сил. Растил. Она доставляла ему столько радости. Он приводил ее сюда и весь светился. Все время – какая она забавная, как учится считать, как потеряла ушко, а потом снова его нашла. И вдруг – на страховочном фале… Где он его откопал?

– В шлюзе. Завтра полгода как.

– Димка нас не собирает?

– Нет.

Они замолчали.

Дарья погладила Храпнева по колену, он зачесал ей упавшую на лоб прядь к виску, сколупнул песчинку.

– Значит, все хорошо? – спросил Храпнев.

– Насколько возможно, – ответила Дарья.

– У нас нет ни корабля, ни ретранслятора.

– Зато у нас есть маленькая, но уютная колония. Мы нашли съедобную глину. То есть не совсем глину, но ее можно жарить.

– Это то, чем ты угощала меня в прошлый раз?

– Да!

– Боже!

Храпнев издал несколько странных горловых звуков.

– Это тебя тошнит? – поинтересовалась Дарья.

– Воспоминания рвутся наружу.

Дарья рассмеялась и выползла из-под его руки.

– Ты неисправим.

– А ну-ка, сюда, сюда! – услышал Храпнев голос Рогова.

Послышался топот детских ног, и первым его желанием было рвануть из дома в ховер. Там хотя бы можно запереться и затенить стекла. Впрочем, незаметно сделать это уже было невозможно, и он замер с напряженно-прямой спиной и с противно-тягучей слюной, собирающейся под языком.

Они выстроились в два ряда. Дети помладше – в первом, ближнем, дети постарше – во втором. С одного бока встал Рогов, с другого – заросший, борода – лопатой, Панов. Дети и Панов улыбались одинаково – во весь рот.

– Хором! – скомандовал Панов.

– Драс-туй-те!

Оказавшись в центре восемнадцати детских глаз, Храпнев кивнул.

– Да, и вам… э-э… привет!

Дети заулыбались еще шире.

Девочки были в синих платьицах и белых гольфиках. Мальчики – в темных шортах и белых рубашках. Один, правда, рубашку имел слегка зеленоватую.

– Что мы скажем дяде Алексею за принесенную курицу? – громко спросил Рогов.

– Пасиба! – прокричали дети.

Храпнев обмер, когда они кинулись его обнимать.

– Ядя Сей!

Он едва рефлекторно не отпихнул самого ближнего ногой.

Обнимались дети неумело, неуклюже, руки у них гнулись в разных местах, слюнявые личики толкались Храпневу в грудь, в живот и в плечи. Он заметил, как один мальчик втянул в себя нос. Чпок!

– Ну, все, все, обратно на урок! – сказал Панов, хлопнув в ладоши.

От Храпнева тут же отлипли, оставив сувениром быстро скукоживающийся рукав платьица. Он выдохнул. Дети попарно потянулись в темноту проема.

– Досиданья!

– Да, пока, – выдавил Храпнев.

– Мы заедем через неделю! – крикнул Рогов.

Панов показал ему большой палец и быстрым шагом направился вслед за детьми. Ни дать ни взять – могучий отец семейства.

– Ну, пойду и я, – поднялась Дарья. – Сегодня мы изучаем земноводных.

Она поцеловала Храпнева.

– Будь осторожнее, – сказал он.

– Разумеется.

– Они не совсем…

– Леша, время рассудит.

– Да, это точно.

Рогов стянул его со скамьи.

– Пошли.

На грядках ничего не росло. Спустившись с крыльца, Храпнев пнул камешек, и он звонко ударил в подвешенный баллон, приспособленный под умывальник.

Дзонн!

– Что? – спросил Рогов.

– Возможно, я – идиот, – сказал Храпнев.

– Насчет чего?

Они забрались в ховер.

– Насчет всего, – вздохнул Храпнев. – Ты видишь в них детей, Дашка и Панов видят в них детей. Каспар, Колманских и Шияс видят в них детей. А я не вижу! Я не могу понять, что я вижу. Существо? Десять существ? Разумную жизнь или квазиразумную, лишь подстраивающуюся под нас?

– Аберрация восприятия, – сказал Рогов. – Это у вас с Димкой на пару.

– Барабан мне еще фору даст.

– Ты ищешь подвох?

– Да, ищу, – сказал Храпнев и сдвинул к Рогову платформу с джойстиком. – Веди ты. Я не в настроении.

– Хорошо.

Ховер заурчал, приподнялся над землей и медленно поплыл в сторону от ограды. Дом уменьшился и скрылся за заслонившими его обломками скал.