Земля 2.0 (сборник)

Биолаборатория находилась по соседству с мастерской. Я перебрался через пару молодых дюн и толкнул двери. Щелкнул незапертый замок, меня обступила темнота. Наконец можно было снять маску, очки и перчатки. Я не стал включать основной свет, чтобы подозрительная активность не привлекла внимание братьев на «Святом Тибальде», сел за рабочий стол Якова – подальше от окна. Прерывистые вспышки молний отражались на выпуклостях расставленной аккуратными рядами лабораторной посуды.

Я стал ждать. В лаборатории пахло теплым пластиком и едва уловимо – формалином. Делать было решительно нечего, разве что – молиться. И напрасно Яков предполагал, что я могу уснуть. Уснешь тут… Моя нервная система была переплетением раскаленных проводов, по которым пропустили электричество. Наверное, те же самые ощущения испытала наша антенна дальней связи перед тем, как осыпать территорию лагеря брызгами расплавленного металла.

Время шло, а Яков все не появлялся. Если дело будет продолжаться в том же духе, то до рассвета мы не управимся.

Я выглянул в окно и понял, что бледное созвездие бортовых огней «Святого Тибальда» больше не пробивается через пыльную круговерть, а вместе с ним погас и свет в окнах мастерской. Снова сработала защита, отключив энергосистему поселка. Что, в общем-то, неудивительно в такую-то грозу… Однако я был слишком напуган и взбудоражен, чтобы удовлетвориться само собой разумеющимся объяснением. Я почему-то сразу понял, что гроза тут ни при чем.

Снова нацепил влажный изнутри респиратор, толкнул двери. В свете молний двинулся к мастерской. Чем ближе я был к цели, тем непослушнее становились мои ноги. Каждый шаг – словно под водой и навстречу течению. Острые частички песка впивались в щеки и звонко бились о стекла очков.

За порогом мастерской царила тьма.

– Брат Яков! – крикнул я, придерживаясь за двери. – Яков, ты здесь?

Как я и боялся, мне никто не ответил. Все это напоминало ночной кошмар, внезапно продолжившийся после пробуждения.

Сверкнула молния, на долю секунды осветив помещение, и я их всех увидел. Нагого и вскрытого Жана Батиста. Наполовину извлеченного из фольгового савана брата Михаила: один его глаз свисал из глазницы на посеревшем нерве. И Якова.

Биолог сидел на полу в ворохе светоотражающей пленки, опершись спиной на стойку верстака с телом Михаила. Его светлые глаза смотрели в пустоту, а по лбу, вдоль прямого носа и по шее стекали черные струи.

Я сорвал маску и закричал во все горло. Больше всего я желал, чтоб Господь сейчас же забрал и меня. Хотелось, чтобы меня просто не стало; хотелось быть развеянным ветром вместе с пылью.

Вновь произошло непоправимое. Причем несколько минут назад! Когда я был в двух шагах от мастерской!

Зачем я ушел? Если бы я задержался и стал помогать Якову, то он наверняка сейчас был бы жив и здоров! И он разгадал бы загадку таинственных смертей. Я не просто струсил, я предал и погубил брата! Я предал и погубил с таким трудом начатое им дело!

В истовом блеске очередной вспышки я увидел орудие убийства. На сей раз им стал геологический молоток из наших инструментов.

Я снова закричал, сорвал с головы капюшон и схватился за голову.

Как теперь быть? Что я скажу братьям?

Как мы вообще сможем выжить без Якова – нашего единственного врача?

Наверное, это было прохождение той «точки невозврата», за которой – лишь крах. Что бы мы ни предприняли – крах. Я почувствовал себя так, словно с меня сняли заживо кожу.

– Чего вопишь, Овощ? – Чьи-то пальцы с силой сжали мне плечо. – Ну-ка, расскажи, что тут творится?

Я узнал приглушенный респиратором голос Аллоизия. Вместе с ним пришел и Маттео. Яростные вспышки грозы отражались в их очках, и мне подумалось, что так пылает праведный гнев их очей.

Професс Габриель, скривившись, принял порошок: высыпал его в рот с согнутого пополам клочка бумаги. Затем сделал большой глоток воды из помятого пластикового стакана. Помассировал лицо жестом смертельно уставшего человека, с видимым усилием разомкнул воспаленные губы и спросил:

– Яков не сказал, что было не так с телом Жана Батиста?

– Нет, монсеньор. – Я потупил взор. – Не успел.

– О-ох, – гулко простонал професс, известие о гибели Якова совсем выбило его из колеи, теперь он как никогда выглядел всего лишь измученным долгой болезнью стариком. – Нужно предать братьев земле… – сказал он, прикрыв глаза ладонью. – Пойди и помоги остальным… Нас теперь вдвое меньше, чем прежде. Нам теперь придется делить любой труд поровну.

Я склонился, чтобы поцеловать профессу перстень.

– Нам некуда отступать, брат Помидорушек. Или мы одолеем этого дьявола, или погибнем, – сказал он и закашлялся. На его губах выступила кровь. Я почему-то уже не сомневался, что это – именно кровь, а не окрашенная марсианской пылью слюна. Интуиция – это возможность предугадать, какой из множества сценариев квантового мира воплотится в жизнь.

А потом мы нашли их, и это стало бы самым большим открытием в истории человечества, если бы на Земле имели возможность о нем узнать.