Земля без радости

— О, саойя! Какая честь для меня! Я первым доложу повелителю о вашем возвращении! Я буду сопровождать вас через горы, мы останемся вдвоём в голубой беспредельности, а потом я сложу об этом полёте балладу, столь же прекрасную, как и то, что расцветает сейчас в моей душе!

Это был обычный для Эльфрана изысканный и витиеватый придворный стиль. Саойя, или, на людском языке, принцесса Эльфрана, снисходительно улыбнулась. Она уже изрядно отвыкла от манер и обычаев родины, от изящных, утончённых, со скрытыми намёками бесед, где не принято было в открытую выражать свои мысли, зато даму должно было осыпать непрерывным потоком комплиментов.

Принцесса совсем забыла о Двалине. Она вновь становилась наследной владычицей Эльфрана, привыкшей не замечать состоящий в услужении Подгорный народ.

— К какому Дому принадлежит взнуздавший граора? — Эльтара ответила положенной этикетом фразой. Саойя обязана в первую очередь интересоваться происхождением своего спутника.

— Имею честь принадлежать я к Дому Скаолингов, Дому Пенных Валов, — поклонился воин. — Третья ветвь, шестая сертурия. Заслужил право на собственный герб под гербом Скаолингов!

Под геральдическим щитом с объятой брызгами пены розой — родовым знаком Скаолингов — помещался собственный герб воина, поменьше: раковина, пронзённая мечом из морской пены.

— Предоставляю моей саойе судить о справедливости даровавших мне сей знак старейшин!

Тоже установленная обычаем фраза. В сложной системе эльфранской геральдики раковина означала несчастную любовь, которая, однако, свила волю воина в тугую спираль и подвигла его на некое героическое деяние, за кое он и был отмечен собственным гербом.

— Носящий знаки Розы в Пене и Раковины с Пенным Мечом, я, твоя саойя, желаю, дабы ты сопровождал меня в пути до Тардейла.

Спрашивать имя всадника было нельзя. Вопиющее нарушение всех приличий. Вышестоящий никогда не потребует такого от подчиняющегося ему.

Воин учтиво помог Эльтаре подняться в седло. На миг талию принцессы охватили чуть трепещущие ладони дозорного (это тоже входило в правила куртуазности: если не будешь трепетать, дама сочтёт это признаком равнодушия, и гневу её тогда не будет границ).

Два граора взмыли в воздух.

«Я лечу, я же лечу, я же наконец-то лечу домой! И отцовская Печать у меня!» — Эльтара готова была расцеловать голубоглазого воина. В этот миг радость предстоящего возвращения вытеснила из её души всё: и погибшего Хеорта, и оставшегося где-то там позади Двалина, и даже погибшего Эльстана. Хотя… погибшего ли? Чары, наложенные любимым на Двалина и так и не потерявшие силы, говорили об обратном.

«Что ж, — подумала принцесса, прижимая к себе головку мирно дремлющей Ками, — я вернула домой Печать… Теперь у меня должно хватить силы самой обратиться к Камню Тоэй…»

Об Орде Эльтара в тот миг тоже не думала.

— Доколе отступать будем, сотник? Не сегодня-завтра Гален покажется! А войска королевского как не было, так и нет…

— А я слышал, что оно всё разбежалось, едва про Орду услыхало… и бароны все по домам бросились.

— Будет болтать! — оборвал своих воинов Аргнист. — Чего чепуху-то мелете?! До Галена ещё идти и идти! Вон со сколькими из Гэсара вышли? И полусотни бы не насчитали! А теперь — тысяча, не меньше! Теперь мы Орде сами покажем, почём фунт лиха.

— Ур-ра! — восторженно заорали вокруг.

— А ещё бежан вооружим. Какая ни есть, а всё равно помощь. Так что всё, хватит! Просто так больше не отступим!

Первое гнездо я нахожу довольно быстро. Оно тоже прячется в глубине, под каменистыми, увалистыми холмами. Когда-то давно здесь обитали не то демоны, не то колдуны (спущусь — разберусь подробнее), потом они куда-то сгинули (быть может, пошли на корм той же Орде), и кто-то неведомый сотворил в подземельях жуткое выводилище. Что ж, Орде там теперь выводиться недолго.

Из чёрного провала пещеры извергается непрерывный поток страшилищ. На них не стоит обращать внимания. Мне нужно добраться до порождающей Орду силы, и я просто выжигаю всё перед собой. Здесь не поединок на равном оружии.

Впереди возникает искрящийся, ярко-рыжий огненный шар. Разбрызгивая пламя, он катится ко входу в пещеру. Твари бросаются врассыпную, но тем, кто сейчас идёт вверх по узкому тоннелю, деваться некуда. Шар вкатывается внутрь, и из-под свода тотчас начинает выбиваться жирный тёмно-зелёный вонючий дым.

Я вхожу следом. Мой огонь не оставляет даже пепла. Раскалённые пол, стены, потолок дышат жаром. Ничего. Сейчас я спущусь вниз…

— Ты никуда не спустишься, Губитель.

Чужой голос бьётся под сводом черепа, каждое слово отзывается тупой ноющей болью. Этот голос говорит не звуками, подобно смертным. Нет, каждый произнесённый им слог — частица Силы, той самой Силы, что породила меня самого.

Второй раз они сумели подобраться ко мне незамеченными. Второй раз их заклятья обманули меня. Но раз удара в спину не последовало, значит, мне хотят предложить поединок, а тут уж мы посмотрим, чья возьмёт.

Мой первый удар разносит вершину холма. Я люблю сражаться на просторе, чтобы над головой было небо, а не гранитные своды. В ответ раздаётся издевательский смех.