Земля дождей

Вагон набирал скорость. Я, с усиливающимся беспокойством, сжимал поручень всё крепче. Мне стало казаться, что всё это — не просто так. Словно в скором времени должно произойти что-то не очень хорошее.

И как бы оправдывая мою тревогу, спустя несколько мгновений вдалеке замаячила опасность: невероятно крутой поворот влево. А что, если трамвай не сможет войти в него на такой большой скорости? Что, если он вдруг сойдёт с рельсов?..

— Эй… кто-нибудь! — обернувшись, стал кричать я. — Остановите трамвай. Слышите меня? Остановите его! Скажите, чтобы остановили трамвай! Эй!

Но вагон продолжал нестись по рельсам, приближаясь с каждой секундой к чрезвычайно сложному повороту. И скорость только возрастала.

Но и это ещё не всё.

Сразу за тем опасно-резким поворотом кто-то стоял. Да. Явная человеческая фигура. Кажется, женщина… Неподвижная женщина прямо на рельсах.

Я бегло бросил взгляд на Нику. Она тоже всё это видела и, со страхом на лице, держалась за меня. Теперь именно мы с ней находились в самом начале трамвая — и только мы видели эту женщину. Чего она там встала, чёрт подери?!

Трамвай летел на безумных скоростях. Такие скорости не предназначены для этого транспорта. И когда до поворота уже оставался десяток метров, я увидел, как женщина вытянула свои руки…

Ко мне.

Я отчётливо почувствовал это. И внутри всё обледенело. Не видя лица застывшей на рельсах женщины, я знал: она смотрит только на меня. И ждёт именно меня. Я зачем-то ей нужен. И всё происходящее — только ради этого. Я — причина трагедии всех этих людей.

Закрыв глаза, до боли стиснул зубы. Через секунду раздался нестерпимый визг. Это колёса… Трамвай стал резко уходить влево. Держа изо всех сил Нику, я снова открыл глаза. Люди в салоне сбились в одну кричащую и бросаемую из стороны в сторону массу. Вагон, летя вперёд, стал опрокидываться на бок, скрежетая по асфальту и брызжа краснющими искрами, достигавших окон.

О, мой Бог. Да ведь это — Смерть. Вот она, раскрывает свою величественную пасть…

Трамвай полностью перевернулся, но продолжал упорно нестись по асфальту. Людей в салоне кидало, словно игрушки в коробке разбуянившегося ребёнка. У кого-то отрывало руки. У кого-то — ноги. Кто-то ломал позвоночник. На стенке салона уже висела, точно тёмно-красный мякиш, чья-то разорванная плоть. Отовсюду, заполняя собой воздух, раздавались истошные крики…

*

— Роман… — доносился тихий голос откуда-то издалека.

Я открыл глаза. Темно. За окном дождь.

— Роман! Роман!.. — повторял голос.

— Что такое? — Я приподнялся, чувствуя на своих щеках слёзы.

— Ты кричал, — обеспокоенно проговорила Ника.

— Я?.. кричал?..

— Ещё как, — ответила она и обняла меня.

Я сглотнул слюну, не переставая дрожать.

— Этот сон… был так реален.

— Понимаю… Мне тоже часто снятся кошмары, — сказала Ника. Затем встала и включила свет. Зажглась та одинокая лампочка, заставив меня зажмуриться. Ника вышла на кухню и принесла мне стакан воды. Опустовшив его одним глотком, я спросил:

— А о чём обычно твои кошмары?

— Всегда одно и то же, — вздохнула Ника. — За мной кто-то гонится, чтобы убить.

— У меня было несколько иначе. Но не менее ужасно… И что обычно происходит в твоих кошмарах в самом конце?

— Перед самой смертью я просыпаюсь. — Ника, в белой ночнушке, присела рядом.

— Надеюсь, после настоящей смерти люди не просыпаются где-нибудь в другой жизни… — Я откинулся головой на мокрую подушку.

— Отдохни. — Ника прилегла рядом, положив мне на влажный лоб свою ладонь.

Какое-то время мы лежали молча, и я вспоминал детали пережитого. Да, порой сон бывает настолько ужасен, что возвращение в реальность воспринимается как самый щедрый подарок Вселенной. Ощущаешь поистине подлинное утешение, что всё произошедшее было не по-настоящему. И даже начинаешь благодарить кого-то, наверное, ту же самую Вселенную, понимая, что твоя реальность куда лучше и спокойнее снов.

— О чём сейчас думаешь? — спросила Ника спустя несколько минут.

— Честно?

— Ага.

— О твоей груди.

Ника, чуть раскрыв свои тёмно-бардовые губы, скользнула взглядом по своей груди, а затем снова посмотрела на меня.

— А что с ней? — удивлённо спросила она.

— Понимаешь… несмотря на то, что ты очень худенькая и маленькая, она у тебя большая. Ты вроде бы такая малышка, но с очень женственной грудью.

Лицо Ники моментально вспыхнуло.

— И это меня потрясает, — закончил я.

Она смущённо молчала.

— Прости. Я просто пытаюсь отвлечься, забыть о сне.

— Ничего… — тихо ответила она. — Зато ты ответил честно…

Я снова взглянул на неё. В ночнушке, с собранными волосами, оголяющими её тонкую шею, она лежала рядом, продолжая смущённо смотреть вверх.

— А о чём сейчас думаешь ты? — спросил я.

— Даже не знаю… не удаётся думать о чём-то конкретном.

— Такое бывает.

— Хотя… если тоже отвечать честно, то я думаю о том, как мне приятны твои слова о моей груди. Спасибо…

Я слабо улыбнулся. Она сказала это так искренне, что мне даже полегчало. И будто всё былое напряжение в обстановке мгновенно разрядилось. Удивительно: вот так просто обмолвились о груди — и вдруг сразу же отпустило.

Неожиданно погас свет.