Земля Горящих Трав

Из Песни мы можем судить, что "ужас Патоис" представлял собой огромное чудище в чешуе, с двенадцатью пастями: живая идея пожирания, поглощения. Стиврат встретился с ним у Темень-реки. Выследить жуткое воплощение Духа было нетрудно, — люди хорошо знали, где его логово, и, как огня, боялись этого места. Таким образом, Стиврат переступил запретную для людей границу. Там он бросил вызов чудищу, и "ужас Патоис" явился. Стиврат начал бой в человеческом облике, но в течение схватки дважды перевоплощался в волка и в ворона (подробнее см. об этой способности мой отчет "Бой Сеславина из Даргорода в облике тура со змеем").

Истекающее кровью чудовище устремилось в бегство. Стиврат преследовал его, пока не оказался у входа в логово. Он решился последовать за чудовищем в глубокую нору, где разыгрался последний акт этой схватки. В человеческом облике тяжело раненый Стиврат завершил бой и вернулся домой, где упал замертво, но был воскрешен своей женой (вероятнее всего, он лишился сознания и пришел в себя, когда она применила известные в ее время способы лечения)".

Ярвенна снова ушла на все лето в Патоис. Она взяла с собой девятимесячного сына. Ей хотелось научить маленького Стиврата жить жизнью полынника.

Способности земнородных у детей проявлялись раньше всяких других. Умение облечься сиянием или свести с небес молнию требовало сложившегося характера, большой внутренней силы. Но ощутить особую связь с лесом и лугом, обмениваться с ним токами жизни, исцелять хотя бы царапины наложением рук — этому учились с раннего детства.

Стиврат быстро ползал по всей Ярвенниной полынной поляне. Время, когда маленький ребенок совсем беспомощен, в Обитаемом мире с веками делалось все короче. В теплую солнечную погоду Стиврат оставался с матерью на несколько дней. Потом его забирал Сеславин, поселившийся в Лесной Чаше у тещи: мать Ярвенны сама не так давно родила девочку и помогала Сеславину присмотреть за сыном.

Маленький Стиврат полюбил полынную поляну и жизнь под кронами леса; крылатый птицезверь, гнездившийся в дупле дуба, сделался его хранителем. Мальчик играл с ним, как с большим псом. На поляну наведывался огненногривый тур, мирно пасся, а ночью в ветвях загорались глаза мелких мохнатых лесных существ.

Ярвенна следила, как ее сын замирает, спрятавшись среди высокой полыни, и время для него начинает отсчитываться в ритме травы, бабочек и жуков. Иногда он плескался в ручье неподалеку. Вода в нём всегда была холодной, но здоровье Стиврата только закалялось от этого. "Будет витязь! — радовался Сеславин. — Вот посмотришь, Ярвенна!".

С середины лета на поляну начал являться Хородар. Он делал зарисовки для своей новой картины и просил, чтобы Ярвенна ему позировала. Когда Стиврату приходила пора дневного сна, Ярвенна брала его на руки. Она садилась в тени, среди кашки и медуницы, над головой свисали низкие ветви кустов.

Хородар был и сам похож на какое-то лесное существо. С курчавой бородой и вьющимися волосами, в широкой рубахе, распахнутой на волосатой груди, он бросал на Ярвенну странный нездешний взгляд и переводил его на мольберт, на котором понемногу возникал задуманный им образ.

Случалось, на поляну наведывался сам Дух Земли. С огромным посохом и неизменным котенком рыси на плечах он появлялся под дубом, наклонив рогатую голову, и смотрел на ребенка. Ярвенна, завидев фигуру исполина, выглядывала из зарослей полыни, Стиврат стоял рядом, держась за ее подол.

Один раз Дух шагнул к Ярвенне, снял с плеча пятнистого красно-рыжего котенка и пустил в траву. Ярвенна улыбнулась. Она поняла: это подарок ее сыну, как тур был даром Сеславину.

Котенок с тех пор жил на поляне. Он подрос, лапы, особенно задние, вытянулись. Рысенок стал карабкаться по деревьям; неподалеку, под вывернутыми корнями поваленной бурей сосны, он нашел себе логово.

Но спустя несколько дней Ярвенна сказала Сеславину:

— Забери сегодня Стиврата. Твой тур необычно беспокоен последние дни. Он уходит в чащу, и я слышу вдалеке его рев.

Покормив сына, Ярвенна посадила его возле себя играть. Они с Сеславином собирались поесть сами: он расстелил скатерть на траве и раскладывал прихваченные из дома припасы.

— Почему ревет тур? — озабоченно спросил Сеславин. — Может, скучает по корове?

— Нет, это не гон, — возразила Ярвенна.

— Тебе самой тут не опасно? Вдруг опять завелось чудовище? Знаешь, Ярвенна, как бы ни был доброжелателен Дух, пока в Земле паразит и пока человечество контролирует ивельтская элита, Дух дичает и теряет культуру, ты сама об этом писала. Он может породить такую лютую тварь — не то что огнестрелом, пушкой не возьмешь! Давай вызовем следопытов, пусть обойдут окрестности и выяснят, кто беспокоит тура.

Ярвенна задумалась.

— Пышки с медом, — отвлеклась она.

— Мама для тебя пекла. Ты же любишь, — улыбнулся Сеславин.

Мать жены он и сам называл мамой.

Вдруг издалека донесся трубный, хриплый голос тура. Муж и жена насторожились.

— Вот, слышишь, — сказала Ярвенна.