Земля и небо Водопьянова

Головину это и нужно было услышать. Конечно же, он посадит там самолет, постарается. И тогда начнет передавать на остров Рудольфа сводку погоды, чтобы при первой выгодной возможности экспедиция могла сделать решающий, столь ответственный, последний шаг к цели. Но Водопьянов задержал его на мгновение, дал понять — это всего-навсего товарищеская рекомендация. Кто может дать гарантию успеха, хотя бы и очень верил в него?!

Головин спросил совета у Водопьянова, потому что знал: Михаил Васильевич всегда откликнется, поможет, посоветует. Правда, иной раз от него получишь и взбучку. Не без этого: страшно не любит разгильдяйства, пренебрежительного отношения к делу. Вот тогда не постесняется, скажет о тебе то, что думает. А обиды почему-то на него не держишь. Может, из-за большой веры в Михаила Васильевича как в человека, который сам все делает обдуманно и очень талантливо, как бы мимоходом — легко, играючи: не придет никому и в голову, что эти действия сто раз взвешены, проиграны. Вот каков их командир.

Непременно Головин посадил бы свой самолет на Северном полюсе, не опустись так низко туман. Запаса продовольствия у него хватало на два месяца, бензина — на тринадцать часов полета, имелись палатки, даже нарты и аварийная радиостанция… Успешно он пролетел расстояние вплоть до 88-го градуса северной широты. Погода ясная. О 83-м градусе радировал: «Лед торосистый, но для посадки есть хорошие, ровные поля».

На базе все обрадовались. Но тут же получили радиограмму о 86-м градусе, которая отнюдь не ободряла: «Слева показалась перистая, высокая облачность». О 88-м градусе Головин уже сообщал: «Перед нами — стена облаков». А через двадцать минут: «Идем над сплошной облачностью высотой в две тысячи метров». Ни о какой посадке речи теперь быть не могло. Переданные с борта его самолета слова «Пробиться вниз не удастся. Возвращаюсь обратно» подводили итог всему разведывательному полету. Зато Головин все же пролетел над самым Северным полюсом. Но жаль было усилий всего состава экспедиции по двухнедельной подготовке здесь, на острове Рудольфа. Особенно разочаровались механики. Водопьянову пришлось их успокаивать: раз Головин на более легкой машине не рискнул садиться, боясь обледенения, то нам сам бог велел подождать.

В довершение всего туман приближался к острову Рудольфа, что в скором времени могло серьезно осложнить возвращение Головина на базу. Михаил Васильевич сел в легонький самолет У-2 и на нем отправился в местную разведку — далеко ли еще облака, надвигающиеся неприятельской армадой?

Оказалось, что они километрах в десяти. На всякий случай покружил, всмотрелся: может, покажется самолет Головина? На смену Водопьянову с той же целью летал Мазурук. По времени Головину пора уже возвращаться — бензин на исходе. И как только вышло расчетное время, с совершенно неожиданной стороны, с юго-западной, в небе показалась явно различимая точка. Отклонившись в сторону, истратив весь бензин, Головин еле прилетел обратно.

Так закончился разведполет. Вопрос о том, какова ледовая обстановка на полюсе, так и остался невыясненным. Водопьянову самому предстояло на него ответить.

Что-то подсказывало Водопьянову довериться своему чувству. В душе поднималась буря, не мог он больше сидеть и ждать у моря погоды. Ему доверили важное дело, надеются на него, а он ничего не может сделать. И в эти минуты размышлений им овладел порыв, и произошел тот случай, когда теряют смысл всякие сопоставления или тысячи вариантов, каждый из которых может быть принят и одновременно отвергнут. И на помощь приходит сильная человеческая эмоция, которой одной только под силу волшебным образом «угадать» самую суть происходящего, реально ее оценить и почувствовать и подтолкнуть человека к немыслимому, удивляющему потом всех действию. И все участвующие в недавнем поиске наилучшего решения подчиняются этой неудержимой силе. Все разом признают ее авторитет.

Водопьянов в конце концов сказал:

— Я полечу вперед, если разобьюсь, то один… А сяду, остальные пускай ко мне прилетают.

Участник этой же экспедиции летчик И. П. Мазурук вспоминал:

«Наверняка из десяти девять летчиков вернулись бы назад: свалиться в торосы, поломать машину, а значит, и сорвать задание ничего не стоило…»

Сам Водопьянов напишет об этом так: «Было решено, что пойдет одна моя машина, остальные двинутся позже по нашему сигналу».

Вот теперь настала пора испробовать тяжелым самолетам «купол» на острове Рудольфа… О ситуации, сложившейся на острове при подготовке броска на Северный полюс, расскажет очевидец событий М. И. Шевелев: