Земля королевы Мод

– Ксения живет в другом доме. Она говорит, что к ним никто не приходил и ее никто ни о чем не спрашивал, – я старалась говорить спокойно. – Ты в ментовке сто лет работала. Как ты думаешь, какая у них там теперь версия? Федора убили друзья-алкоголики, а Зоя стала жертвой грабителя, который зачем-то зашел в нищую многонаселенную квартиру, случайно не застал никого дома и решил поживиться?! Такое стечение случайностей. А может быть, даже патогенная геомагнитная зона – по книжке какого-нибудь из популярных ныне шарлатанов.

– Я думаю, что Ксении надо самой обратиться в милицию и все рассказать.

– У нее врожденный порок сердца, изменяющий ей муж и сыну полтора года. Лекарства она не пьет, потому что до сих пор кормит сына грудью.

– Все равно…

– Она пойдет в милицию и что? Они сразу арестуют убийцу? Любочку? Ежику понятно, что Зою она собственноручно не убивала. Кого-то впустила в квартиру? А как это доказать? Никто, в том числе и Ксения, этого не видел. Любочкиных отпечатков пальцев в квартире, разумеется, полно, но на утюге и в комнате Зои их нет. Она была в квартире в момент убийства? А разве Ксения не могла перепутать время? Скрыла от милиции, что вообще заходила? Это объяснить еще проще – испугалась, что заподозрят. Учитывая любочкин бизнес, ей какие-либо контакты, а уж тем более неприятности с милицией – совершенно ни к чему.

– Все равно…

– Ленка, тебе кто-нибудь говорил, что ты упряма, как осел?

– Да, мама и еще потом – многие. И все равно…

* * *

На следующий день из находящегося под покровительством Сатурна отделения милиции я получила вполне достоверные сведения – результаты экспертизы: в замке нашей квартиры кто-то ковырялся каким-то железным предметом, предположительно, отмычкой. Стало быть, сделали вывод милиционеры, дверь была вскрыта снаружи, изнутри ее никто не открывал. Также не подтвердилось и предположение о том, что у грабителя был ключ.

Глава 13. «Весело, весело, встретим новый год!»

Я уже давно купила многоразовую искусственную елку, так давно, что даже не помню, когда именно это произошло. Может быть, еще тогда, когда Антонина была подростком. Настоящая, живая елка создает ощущение зимнего праздника в тысячу раз сильнее – кто станет с этим спорить! Хвойный аромат, упругость шершавых ветвей и глянец иголок… Но вот беда – по традиции, сохранившейся еще от бабушки, я всегда ставила елку в банку с водой и укутывала подножие белой тряпкой и ватой. В импровизированные сугробы сажали ватно-бумажного деда Мороза и пластмассовую Снегурочку, похожую на дорогой голубой леденец. А потом, уже после Нового года, несколько недель подряд каждый день я собиралась все это разобрать, сложить игрушки в коробку, а елку – выкинуть на помойку. Но дело было несрочное, и конечно же, каждый день мне что-нибудь мешало. И однажды, в один далеко не прекрасный момент я замечала, что в тепле и уюте зимней петербургской квартиры на концах веточек обреченного на смерть деревца уже распустились нежно-зеленые метелки молодых иголок. Да и сама елочка как-то приободрялась, тянулась ветвями к свету и как будто бы уже узнавала населяющих квартиру людей… Теперь на помойку предстояло нести сущность ожившую и одухотворенную всей многотысячелетней историей праздника возрождения солнечного бога. Абсолютно безразлично для большинства и достаточно душераздирающе для тех, кто понимает.

Искусственные елки с темно-зеленой пластмассовой хвоей меня не вдохновляли совершенно. Вне зависимости от достоверности исполнения в них присутствовала какая-то откровенно кладбищенская мрачность. Поэтому я выбрала елочку из стальной проволоки и серебристой мишуры, которая легко собиралась и разбиралась, и смотрелась весьма празднично. Единственная проблема – к ней совершенно не подходили старые немецкие елочные игрушки, которые сохранились у нас в семье с неведомых времен. Матовые, словно присыпанные золотой и серебряной пылью, с поющими от звона курантов тончайшими боками, они явились из трубки стеклодува в те времена, когда рождественская симфония просто не могла быть исполнена искусственной елкой.

При разъезде и разделе вещей я предложила Антонине взять себе лучшее из семейного новогоднего оснащения – игрушки.

– Ну уж нет! – сказала дочь. – Чего мне с ними делать? Думаешь, я буду себе живую елку покупать? И смотреть, как она прорастает?!

– Можешь выбрасывать ее сразу после Нового года, – пожала плечами я.

– Будто я забыть смогу! – огрызнулась Антонина. – Ты у меня навсегда охоту отбила! Давай сюда елку! А игрушки я к ней сама куплю.

Разумеется, родители всегда виноваты. Игрушки поехали ко мне.

В первый же Новый год после разъезда я купила себе на праздничных развалах точно такую же елочку, как у нас и была, и простенькие блестящие шары к ней – голубые и розовые. Получилось очень нарядно.