Земля, которой нет

– На моей памяти ты лишь второй, кто посмел ей отказать.

– А первым был Элиот?

– Смышлен. Это черта хорошего бойца. Да, первым был Элиот.

Я даже опешил:

– Но если вы тогда были ребенком, а сейчас… сейчас…

– Похож на трухлявый пень? – с кряхтением, отдаленно напоминающим смех, подсказал малас.

– Это не то, что я имел в виду, – задумался я. – Но – да. Как же она тогда сохранила свою красоту?

Старец замер и уставился в открытое окно, через которое были видны бескрайние небесные просторы. Так мы и стояли: старик смотрел, а я все ждал его ответа. Ветер играл с пылью, заставляя ее танцевать перед нами, а со стороны плаца доносились звуки чьей-то тренировки.

– У всех есть своя цена, – наконец обмолвился малас. – Даже у Темного Жнеца.

Я промолчал. Мне стоило сосредоточиться на предстоящем бое, а вовсе не на очередных, безусловно, глубоких и мудрых мыслях этого странного существа.

– Мне всегда было любопытно, – продолжил спутник, когда мы возобновили шаг, – что может побудить отказаться от олицетворения мечты.

– Очень просто, – пожал я плечами. – Я мог отказать, и я отказал. Я просто сделал то, на что были способны лишь двое землян и не способны тысячи териальцев.

– Она отомстит, – резонно заметил старик. – Страшно отомстит.

– Как и любая брошенная или неудовлетворенная женщина, – философски заметил я. – Но сейчас меня волнует лишь следующий бой.

Старик хмыкнул и взмахом руки открыл дверь, позволяя мне пройти к плацу.

– Да, хороший боец, – бросил он мне в спину и поспешил удалиться, оставляя меня в обществе сабель и еще двух гладиаторов.

Поприветствовав своих товарищей по плацу кивком головы, я поспешил на свое место. Во всяком случае так его называл я, потому как сложно считать своим кусок стены, который весьма удачно навис над пропастью, где простирается лишь облачная долина и больше ничего нет.

Сегодня я наконец-то собирался погрузиться в тренировку, о которой намеками рассказывал Добряк. Когда-то давно, сидя у костра, он спросил у меня, что важнее – следить за движением меча противника или за движениями его рук. Тогда я ответил, что следить за руками важнее. Добряк, усмехнувшись, огрел меня прутиком из-под шашлыка и сообщил, что важнее всего – дышать. Будьте уверены, я с гордостью заявил, что даже младенец умеет дышать. На что мне сказали, что я вообще ничего не умею и пора бы уже начать ночную практику.

Сейчас я уверен, что старый сумасшедший маньяк был прав. Я не умел дышать.

Немного постояв, я вновь ощутил, как воздух превращается в батут. Для меня это уже родное чувство. Легонько спружинив ногами, я, как по ступеням, не заметным глазу обычного человека, взлетел на стену. Отложив в сторону сабли и усевшись, скрестив ноги по-турецки, прикрыл глаза, втягивая воздух полной грудью.

Двое других бойцов сейчас изнуряли себя выматывающими тренировками. Они растягивали связки, нагружали мышцы бессчетным количеством взмахов оружием, приседали, бегали, поднимали и опускали тяжести, отрабатывали финты и приемы, я же лишь дышал. Дышал свободно, полно и легко.

Почти три месяца адских, нечеловеческих занятий научили меня лишь одному – никогда не забывать дышать. Когда мы корчевали столбы из песка, наши спины и ноги стали сильнее, чем у любого, кто носит ростовой тяжелый доспех. Когда сотни раз отжимались и подтягивались, наши руки и грудь стали жестче, чем у акробатов в балагане Алиата. Когда сражались с тенью и отражением самих себя, наше чувство боя превзошло даже волчье. Так к чему же тренировать свое тело сейчас, когда с ним могут сравниться лишь тела тех, кто прошел через те же испытания?

О нет, я не тратил драгоценные песчинки времени на бесполезные упражнения. Я только дышал. В данную минуту, когда я сижу на стене, чувствуя перед собой дрожание ветра, это легко. Но когда обливаешься потом, когда кровь заливает глаза, а мышцы сводит через каждое мгновение, дыхание превращается в пытку. И поэтому важно не забывать делать вдохи и выдохи.

Когда вражеский клинок настигнет меня, я должен буду дышать. Когда судьба обрушит на меня все свои тяготы и беды, я должен буду дышать. Когда сама бездна распахнет свою пасть и изрыгнет тварей и демонов, я должен буду дышать. Я никогда не должен забывать дышать, ведь в дыхании – жизнь. Пока я дышу, я жив.

Так я сидел на стене, наслаждаясь опустившимся покоем и шепотом ветра, который рассказывал мне самые невероятные и невозможные истории о землях, которых попросту нет. Вокруг суетились служащие, гвардейцы, гладиаторы, а я сидел, слушая ветер. День, три, девять… я не знаю, сколько так провел. Но, уверяю вас, за это время, когда бездна вглядывалась в меня, а я смотрел лишь за линию горизонта, бывший наемник научился куда большему, чем мог обучиться, таская тяжести. Он научился дышать.

Алиат, дворец визиря

В комнате, где неподвижно лежал северянин, сжимающий клинки, было тихо. Тихо и пусто. Лишь изредка, когда этого нельзя было даже заметить, колыхался шелк, занавесивший высокие окна. В эти редкие моменты, будь в комнате хоть кто-то, он бы увидел, как в саду колышется тень.