Земля мертвых. Боги войны

– Ну привет, что ли, – сказал я молча, не оборачиваясь.

– Привет, – так же молча ответил Саня. – Попал ты в переплёт, да?

– Ничего. Всякое бывало, – вздохнул я.

– Думаешь, выкрутишься? – спросил он с искренним сочувствием в голосе.

– Не знаю, – честно ответил я. – Ситуация, сам видишь…

– Ага, – кивнул он. – Эх, знал бы, что оно так тут… точно погиб бы в бою. Глядишь, и свиделись бы.

– Наверное, это было бы лучше, – согласился я.

– Всё ещё злишься на меня?

– Да, – честно ответил я.

– Чего так?

– Кажется, я горы люблю. Но теперь даже смотреть на них не могу.

– Ну извини… – в голосе Сани слышалось искреннее раскаяние, – я не специально. Просто… это казалось… ну не знаю, более правильным?

– А может, ты и прав, – вздохнул я. – Может, это правда было более правильным. Китайцы бы согласились. Ты выбрал хорошее место по фэн-шуй и должен был возродиться где-то в лучших условиях. Хочу верить, что так оно и есть.

– Думаешь, не бывает мира для погибших альпинистов? – хмыкнул Саня.

– Для погибших альпинистов-самоубийц? – уточнил я.

– Я не хотел…

– Не ври самому себе.

– Я не планировал так… точно.

– Но лез упорно, зная, что шансов почти нет. Я видел отчёты.

– Понимаешь… мне становилось легче! Это ощущение, что… не знаю, что мир уравнивает шансы! Веришь мне? – спросил он с обычной мукой в голосе.

– Верю… – тихо ответил я, – но хочу надеяться, что ты переродился.

– А что, если это будет преследовать меня после перерождения? Что, если мне-ребёнку будет это сниться? Я буду кричать во сне, бегать к родителям, просить утешения?

– Не будет, – ответил я после небольшой паузы, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно увереннее.

– Я хочу тебе верить… – вздохнул Саня, – но пока мне становится только хреновее…

– Я знаю.

– Ничего ты не знаешь… хотя стараешься… – он вздохнул. – Я его глаза видел, понимаешь? В самый последний момент. Он знал, что происходит, ему было невыносимо больно. Но он хотел жить до последнего. Даже понимая, что уже остался инвалидом… Кажется, он почуял, что я собираюсь сделать. Кажется, он молил меня, что не надо… Что, если он не хотел прерывать свои мучения? А?

– Любой бы захотел это остановить, – сказал я, всё так же стараясь держать твёрдый тон, – я так точно. И если бы ты это сделал для меня – я был бы благодарен.

Саня промолчал. Ощущение взгляда исчезло.

Я наконец повернулся к своей кровати. Кажется, я видел след, где он сидел, но не мог вспомнить – может, это я сам присаживался до того, как сделать пару шагов по камере…

Мучительно выдохнув, я опустился на кровать и закрыл лицо руками.

И в этот момент открылась дверь.

У входа стоял Тревор. Он держал в правой руке распечатки каких-то документов и довольно улыбался.

– Ну что? – спросил он. – Отдохнул?

Удивительно, но в его голосе вовсе не было издёвки.

– Вроде того, – сухо ответил я.

– У тебя что, боязнь замкнутого пространства? – недоверчиво спросил он. – Ты чего такой кислый? С такими показаниями в разведку не берут?

– Нет у меня никакой боязни, – ответил я.

– Вот и отлично. Знаешь, я думаю, мы можем обойтись без наручников. Просто иди впереди меня, ладно? Но без глупостей. Ты же разумный человек – понимаешь, где оказался, да? И я уже продемонстрировал свои добрые намерения.

«Добрые намерения?!» Я готов был взорваться. Но логика одолела эмоции. Что могут знать жители этого мира о по-настоящему серьёзных посттравматических расстройствах? Едва ли очень много. Они ведь не умирают по-настоящему!

Значит, скорее всего, в моём одиночном заключении не было злого умысла.

Мне действительно оказали королевский приём вместо обещанных мучений. Будем исходить из такого понимания ситуации.

Тревор привёл меня в ту же комнату, где мне показывали портреты. Кушетки тут не было, поэтому он сразу указал мне жестом на диван с атаманкой.

– Присаживайся, – сказал он. – Давай наконец поговорим. Кстати, меня впечатлило твоё поведение в заключении. Невероятный оптимизм. Забота о сохранении своего тела… или ты просто фанат ощущений? Есть и такие.

– Там не было книг. – Я пожал плечами.

– Книг? – переспросил Тревор немного растерянно. – Ах да. Не знал, что ты религиозен. Положил бы парочку. У нас они не запрещены, даже те конфессии, которые проповедуют только на вашей стороне.

– Это было бы здорово, – честно сказал я.

– Ну да ладно. – Тревор придвинул к себе стул и сел напротив меня, опустив руки на спинку. – Давай уже говорить. Сразу раскрою некоторые карты: это помещение – самая изолированная и безопасная от прослушивания часть нашего языкового сектора. Мне стоило огромных трудов создать такое место. Нас никто не услышит. Конечно, ты можешь мне не верить. Но сначала послушай, что я тебе расскажу. Уверен, ты изменишь своё мнение.

– Ты… умеешь расположить к себе, – осторожно заметил я. – Еда была по-настоящему хорошей.

– Спасибо! – осклабился Тревор. – Ну и давай к делу. Знаешь, зачем мне нужен был перерыв?

Я молча пожал плечами.

– Странно. Думал, ты догадался уже. Как ты понимаешь, никто из людей, которых ты узнал на фото, не имеет о тебе ни малейшего понятия. Они тебя никогда не видели. Это доказано.