Земля неведомая

Поставив в голову колонны «своих» пиратов, Галка повела отряд к городским воротам. Она наполовину опасалась какой-нибудь гадости со стороны испанцев — не все же там такие благородные, как дон Альваро — и потому запретила братве распевать песенки по пути. Представьте себя на месте испанцев: орущие разухабистые матросские песни победители могли вызвать у побежденных только раздражение и злобу. Мол, мы еще спляшем на ваших костях, проклятые воры. Зато колонна суровых вояк, сопровождаемая лишь топотом ног и позвякиваньем железа, внушала невольное уважение, даже можно сказать — трепет. Если вы сейчас хорошо представили себе все это, то дальнейших вопросов у вас возникнуть не должно. И Галкина психологическая уловка сработала. Испанцам даже не надо было напоминать, чтобы открывали ворота. А офицер изволил салютовать сеньоре вице-адмиралу шпагой. Галка отсалютовала ему в ответ саблей и, велев испанцам возвращаться в казармы, оставила на воротах Причарда с его людьми.

Сидящие по домам горожане со страхом наблюдали в щели ставен, как пираты проходят по улицам. Многие годы жители Картахены привыкли видеть их оборванными пленниками, в цепях — на строительных работах. Укрепления города требовали рабочих рук, а испанцам было жаль использовать для этого задорого купленных негров. Сложно сказать, что думали сейчас жители захваченного города. С одной стороны, об этой сеньоре-пиратке ходили слухи, будто она запрещает своим разбойникам издеваться над людьми. С другой — командовала здесь не она, а французский адмирал. И от него-то как раз могли проистечь всяческие неприятности. Ведь как раз в эти минуты, когда пиратский отряд входил в ворота со стороны сельвы, в порту высаживались французы.

Сдавшаяся Картахена в страхе ждала решения своей участи.

6

Дону Альваро поневоле приходилось хранить на лице холодную сдержанность. Одно резкое слово — и этот напыщенный француз, чего доброго, сочтет сие нарушением хрупкого статус-кво. А держится-то как! Надулся, будто это он лично принудил город к сдаче.

— Сеньор адмирал, — сказал он, стараясь не смотреть на француза, нарядившегося словно на прием у короля. — Смею заметить, что ваши требования невыполнимы. Сорок миллионов эскудо! Во всем городе не найдется такой суммы, даже если все жители до единого вывернут карманы. Кроме того, вы объявили Картахену владением короля Франции. Разве в интересах вашего короля разорять собственные земли?

— Дон Альваро, я не думаю, что испанцы, жители этого города, смирятся с перспективой стать подданными его величества короля Франции, — с насмешливой любезностью проговорил де Шаверни, рассевшись в великолепном резном кресле, в то время как испанцы были вынуждены разговаривать с ним стоя. — Потому я требую от тех, кто не пожелает остаться и верно служить нашему королю, сдать все имущество. Оно пригодится французским поселенцам, которые вскоре прибудут сюда.

Дон Альваро мог бы сейчас ехидно спросить, все ли средства дойдут до карманов французских колонистов, но удержался. Он — побежденный, и этим все сказано.

— А прочие? — поинтересовался он. — Что будет с теми, кто пожелает перейти во французское подданство?

— Этим придется сдать треть имущества и присягнуть на верность его величеству Людовику.

— Но…

— Не советую со мной спорить, сеньор алькальд, — сурово произнес де Шаверни. — У вас всего десять дней на то, чтобы собрать и сдать требуемую сумму. Если этого не произойдет, на одиннадцатый день я отдам город на разграбление своим солдатам, а они не очень-то любят испанцев.

— Сеньор адмирал, повторяю — вы требуете невозможного. Мы не соберем такую сумму и за месяц.

— Здесь только я ставлю условия и назначаю сроки, сеньор. — Де Шаверни терпеть не мог, когда ему противоречили: это всегда провоцировало те приступы ярости, с которыми он столь безуспешно боролся.

— Ну, господин адмирал, это уже полный… моветон. — От дверей послышался звонкий женский голосок. — Согласитесь, что по справедливости условия побежденному должен ставить тот, кто его победил, а не тот, кто при этом лишь присутствовал. Где капитаны Роулинг и Требютор? Где ваши верные офицеры?

Все дружно обернулись к двери. Так и есть: капитан «Гардарики» собственной персоной. И как всегда с самыми что ни на есть неучтивыми речами.

— Мадам, извольте исполнять свои обязанности и не вмешивайтесь в дела руководства. Тем более, столь хамским способом, — фыркнул де Шаверни. Черт принес сюда эту разбойницу, да еще в самый неподходящий момент…

— А вы до сих пор не можете привыкнуть к нашему стилю? — Дама непринужденно рассмеялась и самым наглым образом уселась во второе кресло. — Очень рекомендую: максимум информации, минимум придворных ужимок… Сеньоры! — Это она обратилась к алькальду и коменданту. — Будьте добры, оставьте нас. Тут намечается приватный разговор.

Испанцы с мрачными усмешками покинули залу — под гневным взором французского адмирала.

— Мадам, позволю напомнить, что вы изволите дерзить своему непосредственному командиру. — Де Шаверни понял, что пиратка зачем-то провоцирует его, но вот зачем именно? — Не забывайте, что я…