Земля обетованная

Узнав его поближе, я пришел к выводу, что большинство трудностей Ларри в умении хорошо играть с другими людьми были связаны не столько со злым умыслом, сколько с забывчивостью. Для Ларри такие качества, как такт и сдержанность, просто загромождали разум. Сам он казался невосприимчивым к обидам или обычной неуверенности, и он выражал признательность (сопровождаемую легким удивлением), когда кто-то эффективно оспаривал его или вспоминал что-то, что он упустил. Его отсутствие интереса к стандартным человеческим любезностям распространялось и на его внешний вид, который был обыденно растрепанным, его обширный живот иногда обнажался из-за рубашки с отсутствующей пуговицей, его бессистемный подход к бритью часто приводил к отвлекающей щетине под носом.

Тим был другим. Когда я впервые встретил его в нью-йоркском отеле за несколько недель до выборов, мне в голову пришло слово "мальчишеский". Он был моим ровесником, но его легкое телосложение, непритязательная осанка и эльфийское лицо заставляли его казаться значительно моложе. Во время нашей часовой беседы он сохранял мягкое, добродушное спокойствие. Между нами сразу же возникло взаимопонимание, отчасти основанное на детских параллелях: В результате того, что его отец работал специалистом по развитию, он провел большую часть своей юности за границей, что привило ему сдержанность, которую я распознал в себе.

Получив степень магистра в области изучения Восточной Азии и международной экономики, Тим работал специалистом по Азии в консалтинговой компании Генри Киссинджера, а затем перешел в Казначейство, став младшим сотрудником по торговле в Японии. Именно Ларри Саммерс вытащил Тима из безвестности, чтобы тот стал его специальным помощником, и по мере роста Ларри рос и Тим. Тим стал центральным, хотя и незаметным игроком в борьбе с различными финансовыми кризисами 1990-х годов, и именно по рекомендации Ларри он возглавил ФРС Нью-Йорка. Их отношения говорили не только о щедрости Ларри, но и о спокойной уверенности и интеллектуальной строгости Тима — качествах, которые были в полной мере проверены в предыдущем году, когда Тим круглосуточно работал с Хэнком Полсоном и Беном Бернанке, пытаясь сдержать крах Уолл-стрит.

То ли из-за преданности Ларри, то ли из-за сильной усталости, то ли из-за оправданной вины (как и у Рама, и у меня — у Тима все еще были дети дома и жена, которая жаждала более спокойной жизни), Тим провел большую часть нашей первой встречи, пытаясь отговорить меня от найма его на должность секретаря казначейства. Но я был убежден в обратном. Я считал, что для того, чтобы любой — даже Ларри — смог сравниться с Тимом в понимании финансового кризиса в реальном времени или в отношениях с нынешним составом мировых финансовых игроков, потребуются месяцы, а этого времени у нас не было. Более того, чутье подсказывало мне, что Тим обладает базовой честностью, устойчивостью темперамента и способностью решать проблемы, не запятнанные эго или политическими соображениями, что сделает его бесценным в предстоящей работе.

В конце концов, я решил нанять обоих мужчин — Ларри, чтобы помочь разобраться, что, черт возьми, делать (и не делать), а Тима, чтобы организовать и направить наши ответные действия. Чтобы все получилось, мне пришлось убедить Ларри работать не секретарем казначейства, а директором Национального экономического совета (НЭС), который, несмотря на то, что был главной экономической должностью в Белом доме, считался менее престижным. Традиционная функция директора заключалась в координации процесса выработки экономической политики и выполнении функций дипломатического посредника между различными ведомствами, что не совсем соответствовало сильным сторонам Ларри. Но все это не имело значения, сказал я Ларри. Он был нужен мне, он был нужен его стране, и, насколько я понимал, он будет равным Тиму в разработке нашего экономического плана. Возможно, моя искренность оказала некоторое влияние на его мышление — хотя обещание (по предложению Рама) сделать Ларри следующим председателем Федеральной резервной системы, несомненно, также помогло ему согласиться.