Земля обетованная

Когда мы вернулись в Белый дом, было уже далеко за полночь. Вечеринка для нашей семьи и самых близких друзей все еще продолжалась в Восточном зале, а квинтет Уинтона Марсалиса не подавал никаких признаков того, что он собирается уходить. Двенадцать часов на высоких каблуках сказались на ногах Мишель, и поскольку ей пришлось встать на час раньше меня, чтобы сделать прическу для очередной церковной службы на следующее утро, я предложил ей остаться и развлечь наших гостей, пока она отправится спать.

К тому времени, как я поднялся наверх, горели всего несколько лампочек. Мишель и девочки спали, снизу доносился едва слышный шум ночной бригады, убирающей посуду и ломающей столы и стулья. Я понял, что весь день был не один. Какое-то время я просто стоял там, оглядывая огромный центральный зал, еще не зная, куда ведет каждая из многочисленных дверей, рассматривая хрустальные люстры и детский рояль, замечая Моне на одной стене, Сезанна на другой, доставая книги с полок, рассматривая небольшие бюсты, артефакты и портреты незнакомых мне людей.

Я вспомнил, как впервые увидел Белый дом, около тридцати лет назад, когда, будучи молодым общественным организатором, я привез группу студентов в Вашингтон, чтобы пролоббировать законопроект об увеличении помощи студентам. Мы стояли у ворот вдоль Пенсильвания-авеню, несколько студентов грабили и фотографировали одноразовыми камерами. Я помню, как смотрел на окна второго этажа, гадая, не смотрит ли в этот самый момент кто-то на нас. Я пыталась представить, о чем они могут думать. Скучали ли они по ритму обычной жизни? Были ли они одиноки? Чувствовали ли они иногда толчок в сердце и задавались ли вопросом, как получилось, что они оказались там, где оказались?

Скоро я получу ответ, подумал я. Сняв галстук, я медленно пошел по коридору, выключив все оставшиеся светильники.

ГЛАВА 11

Что бы вы себе ни говорили, сколько бы вы ни прочитали, сколько бы брифингов ни получили, сколько бы ветеранов предыдущих администраций ни набрали, ничто не подготовит вас к первым неделям в Белом доме. Все новое, незнакомое, чреватое последствиями. Подавляющее большинство ваших высокопоставленных назначенцев, включая секретарей кабинета министров, находятся в нескольких неделях, а иногда и месяцах от утверждения. По всему комплексу Белого дома можно увидеть сотрудников, которые получают необходимые удостоверения личности, спрашивают, где припарковаться, учатся обращаться с телефонами, выясняют, где находятся туалеты, заносят коробки в тесный коридор офисов в Западном крыле или в более просторные помещения в соседнем здании исполнительного офиса Эйзенхауэра (EEOB), стараясь при этом не выглядеть совершенно ошеломленными. Это похоже на день переезда в студенческом городке, только большая часть людей среднего возраста, в костюмах, и вместе с вами им поручено управлять самой могущественной страной на Земле.

Мне не пришлось беспокоиться о переезде, но мои дни были сплошным вихрем. Будучи свидетелем того, как спотыкания на выходе из ворот мешали Биллу Клинтону в течение первых двух лет его правления, Рам намеревался воспользоваться медовым периодом после выборов, чтобы сделать некоторые вещи.

"Поверьте мне", — сказал он. "Президентство — это как новый автомобиль. Она начинает обесцениваться с той минуты, когда вы выезжаете на ней со стоянки".

Для создания раннего импульса он поручил нашей переходной команде определить предвыборные обещания, которые я мог бы выполнить одним росчерком пера. Я подписал указ о запрете пыток и начал процесс, который должен был занять год, по закрытию американского военного центра содержания под стражей в Гуантанамо, Куба. Мы ввели одни из самых жестких правил этики в истории Белого дома, включая ужесточение ограничений на лоббистов. Через несколько недель мы заключили соглашение с лидерами Конгресса о том, чтобы охватить еще четыре миллиона детей Программой медицинского страхования детей, а вскоре после этого мы отменили мораторий президента Буша на финансируемые из федерального бюджета исследования эмбриональных стволовых клеток.