Земля обетованная

К тому времени, когда я вступил в должность, консервативные сторонники жесткой линии снова были у власти в Тегеране во главе с новым президентом Махмудом Ахмадинежадом, чьи маниакальные антизападные выпады, отрицание Холокоста и преследование геев и других людей, которых он считал угрозой, делали его идеальной дистилляцией самых ненавистных аспектов режима. Иранское оружие по-прежнему отправлялось боевикам, намеревавшимся убивать американских солдат в Ираке и Афганистане. Вторжение США в Ирак значительно укрепило стратегические позиции Ирана в регионе, заменив его заклятого врага Саддама Хусейна на правительство, возглавляемое шиитами и находящееся под иранским влиянием. Хезболла, марионетка Ирана, стала самой мощной группировкой в Ливане, а ракеты, поставляемые Ираном, теперь могли достигать Тель-Авива. Саудовцы и израильтяне в тревожных тонах говорили о расширяющемся "шиитском полумесяце" иранского влияния и не скрывали своей заинтересованности в возможности смены режима по инициативе США.

При любых обстоятельствах Иран был бы головной болью класса А для моей администрации. Но именно ускоряющаяся ядерная программа этой страны угрожала превратить плохую ситуацию в полномасштабный кризис.

Режим унаследовал ядерные объекты, построенные во времена шаха, и согласно Договору ООН о нераспространении ядерного оружия, который Иран подписал после его ратификации в 1970 году, он имел право использовать ядерную энергию в мирных целях. К сожалению, та же технология центрифуг, которая используется для вращения и обогащения низкообогащенного урана (НОУ), используемого в качестве топлива для атомных электростанций, может быть модифицирована для производства высокообогащенного урана оружейного качества (ВОУ). Как сказал один из наших экспертов: "При наличии достаточного количества ВОУ умный школьник-физик с доступом к Интернету может произвести бомбу". В период с 2003 по 2009 год Иран увеличил общее количество центрифуг, обогащающих уран, с сотни до пяти тысяч, что намного больше, чем может оправдать любая мирная программа. Американское разведывательное сообщество было достаточно уверено, что у Ирана еще нет ядерного оружия. Но оно также было убеждено, что режим сузил свой "потенциал прорыва" — промежуток времени, необходимый для производства достаточного количества урана для создания жизнеспособного ядерного оружия — до потенциально опасного уровня.

Иранский ядерный арсенал не обязательно должен угрожать родине США; просто возможность ядерного удара или ядерного терроризма на Ближнем Востоке серьезно ограничит возможности будущего президента США по сдерживанию агрессии Ирана по отношению к своим соседям. Саудовцы, скорее всего, отреагируют на это созданием собственной "суннитской бомбы", что приведет к гонке ядерных вооружений в самом нестабильном регионе мира. Тем временем Израиль, который, по имеющимся сведениям, сам обладает кладом незадекларированного ядерного оружия, рассматривает Иран, обладающий ядерным оружием, как экзистенциальную угрозу и якобы разрабатывает планы превентивного удара по иранским объектам. Любое действие, реакция или просчет любой из этих сторон могли ввергнуть Ближний Восток и Соединенные Штаты в еще один конфликт в то время, когда мы все еще держали 180 000 высокомобильных военнослужащих у границ Ирана, и когда любой резкий скачок цен на нефть мог отправить мировую экономику в еще больший штопор. Временами во время моей администрации мы разыгрывали сценарии того, как будет выглядеть конфликт с Ираном; я покидал эти беседы с осознанием того, что если война станет необходимой, то почти все остальное, чего я пытался добиться, скорее всего, будет перечеркнуто.

По всем этим причинам я и моя команда провели большую часть переходного периода, обсуждая, как предотвратить получение Ираном ядерного оружия — в идеале с помощью дипломатии, а не путем развязывания новой войны. Мы остановились на двухэтапной стратегии. Поскольку с 1980 года между Соединенными Штатами и Ираном практически не было контактов на высоком уровне, первый шаг предполагал прямые контакты. Как я уже говорил в своей инаугурационной речи, мы были готовы протянуть руку тем, кто готов разжать кулаки. Через несколько недель после вступления в должность я отправил секретное письмо аятолле Хаменеи по каналу, который мы имели с иранскими дипломатами в ООН, предложив открыть диалог между нашими двумя странами по ряду вопросов, включая ядерную программу Ирана. Ответ Хаменеи был прямым: Иран не заинтересован в прямых переговорах. Однако он воспользовался возможностью, чтобы предложить Соединенным Штатам способы перестать быть империалистическим хулиганом.

"Полагаю, он не собирается разжимать кулаки в ближайшее время", — сказал Рам после прочтения копии письма Хаменеи, переведенного с фарси.

"Достаточно, чтобы показать мне средний палец", — сказал я.