Земля обетованная

Тим вёл автобус, изредка поглядывая на привычно лежащую на колене карту. Маршрут он прошёл по бумаге несколько раз, но опробовать его ещё и на машине не успел. Как бы не засесть на лесных разворотах, машина тяжёлая, длинная, с большой инерцией… Но эти сомнения и волнения были сейчас уже не важны: кипевшее за его спиной веселье захлёстывало его, и он, не отрываясь от руля, подпевал песням и смеялся шуткам, не выделяя из общего шума голоса лагерника.

Автобус свернул в лес, и толчки стали ощутимее. По стенам и окнам скребли ветки. Аристарх Владимирович перебрался на переднее сиденье.

– От кривой берёзы слева вторая развилка направо.

– Понял, – Тим напряжённо вглядывался в лес, решая, какую из берёз считать кривой.

– Есть дорога и короче, – сказала Агнесса Семёновна. – Но…

– Автобус там не пройдёт, – кивнула Полина Степановна.

Тим старался изо всех сил, но автобус мотало и подбрасывало всё сильнее. Правда, это только добавляло веселья пассажирам.

– Бутылки не побьются? – заволновался кто-то.

– Главное, чтоб пироги уцелели! – тут же ответил Андрей.

– Эй, гармошку держи!

– Ах ты-и-и…

– Крепко тряхнуло.

– Как на мине.

– Сравнил!

– Что б там от тебя осталось?

– Не, я вот в бомбёжку вот так же…

– Зубы береги!

– А ты язык!

Наконец автобус остановился.

– Что, приехали?

– Да, – Тим выключил мотор и встал. – выгружаемся, – и открыл дверь.

С шумом и смехом повалили наружу.

Место было выбрано удачно. На поляне, окружённой густым лесом и полого спускавшейся к быстрой прозрачной речушке. Залитые солнцем кроны и густая тень между стволами, пение птиц и журчание воды, высокая, чуть ли не пояс трава и плотные подушки мха и опавшей листвы…

Джинни вдохнула пропитанный запахами травы и листьев воздух и на мгновение словно захлебнулась им. Но тут же очнулась и кинулась хлопотать, разбирать привезённые продукты и… и надо же костёр…

Костром распоряжался Громовой Камень. Выбрал место, послал за камнями к речке – судя по шуму, там дно должно быть каменистыми – и аккуратно своим ножом снял круг дёрна вместе с травой.

– А это в тень и полейте как следует, чтобы трава не завяла.

– Зачем, кутойс? – изумился Эркин, бережно принимая на руки тяжёлый сырой круг.

– Чтобы не оставлять кострища, – объяснил Громовой Камень.

– Надо же! – Андрей покрутил головой. – Сколько раз костёр разводили, никогда такого не делали.

– Значит, не партизанил, – хмыкнул Аристарх Владимирович.

– Откуда? – искренне вздохнул Андрей.

– Так, камни сюда, – Громовой Камень выкладывал бортик по краю будущего кострища.

– Вот, – подошёл Эркин с охапкой сушняка. – Подойдёт?

– Да, правильно.

– Так нарубить же можно, – предложил Артём.

– Сушняк горит лучше, – объяснил Эркин. – Только его много нужно. Айда, малец.

– Айда, – охотно согласился Артём.

Никто вроде особо не распоряжался и не командовал, но обживалась поляна быстро. В наветренной стороне от костра расстелили плёнку, на ней скатерти и стали выкладывать посуду, запыхтели два больших самовара, озабоченно пересчитывались бутылки.

– А заваривать в чём?

– Вона, стоят.

– Цельная батарея!

– А нас-то сколько.

– Лапника бы набрать, чтоб на земле не сидеть.

– Зачем лапник? Лесины поищи.

– Ну да, окорим малость и сойдёт.

Последнюю фразу Эркин не понял и потому остался на поляне.

Тим аккуратно развернул автобус на выезд, чтобы потом не тратить на это время – с ненагруженным-то намного проще управляться – и раскрыл мотор. И охладить, и посмотреть. Заметно припекало, он снял свою кожаную куртку и бросил её на сиденье – назло кому-то вышел сегодня в ней, а вот и не назло, а потому, что сегодня в работе, вот и пошёл в рабочей форме – и закатал рукава у рубашки. Он уже почти нырнул в горячий, устало пофыркивающий мотор, когда почувствовал взгляд. Не злой, но очень внимательный. Повернул голову и увидел в шаге от себя младшего Мороза, Андрея, лагерника. А кастет – чёрт, как же забыл о нём – остался в куртке, не переложил, дурак, хорошо, хоть нож при себе.

– Классно водишь, – сказал Андрей. – Где выучился?

Тон его был безмятежен, так, простое любопытство, не больше, а похвала звучала вполне искренне. Тим медленно выпрямился, оглядел Андрея.

– Выучили, – поправил он, переходя на английский. – Раб не выбирает.

– Знаю, – серьёзно кивнул Андрей. – Я тоже себе не выбирал.

– За что сел? – открыто спросил Тим.

Губы Андрея дрогнули в злой улыбке.

– Посадили за что? А за отца. Он в Сопротивлении… был.

Тим почувствовал, как холодная волна поползла к сердцу. Вот оно, то, чего он и боялся.

– Мать с сестрёнками на допросах… погибли. А я, – и снова злая улыбка, – как видишь.

– Вижу, – глухо, через силу ответил Тим. – Ты… знаешь?

– Кто ты такой есть? Сообразил, не дурак. Зря ты к Эркину полез. Я бы не чухнулся, кабы не ты.

Тим досадливо поморщился. Он уже и сам думал об этом. Что поторопился, зря всполошил их.

– Ладно. Что было, то было, – с неожиданным для Тима миролюбием сказал Андрей. – А вот дальше что будет?

– Я про… твоего брата молчу, – твёрдо ответил Тим и усмехнулся. – И про мальца тоже. И про тебя.

– Ну, и мы молчим, – кивнул Андрей. – Ну что?

– Все своего хлебнули, и мало никому не было.