Земля обетованная

И сегодня Андрей с утра ушёл в библиотеку, а оттуда на рынок. Поискать чертежи и купить материал. Завтра пятница, с утра они вдвоём и займутся. застелют газетами пол в большой комнате, чтоб не повредить паркет, там будет и светло, и просторно. Жене эта идея кресла для Семёна тоже понравилась.

– Конечно, Андрюша. Всё правильно.

Что такое шезлонг, Эркин представлял. В Паласах были, и работать случалось. Со складным лежаком тоже дело имел. Так что… отчего же и нет…

…Суббота выдалась солнечной и жаркой. Эркин, Андрей и Колька строили крольчатник, Эсфирь и Женя варили варенье из поздней клубники, Алиса и Колобок бегали по двору и саду, а под яблоней в новом кресле полулежал Семён. Гудели пчёлы и стучали молотки, детский визг и взрывы мужского хохота, неразборчивая женская скороговорка…

Семён уже успокоился и лежал, разглядывая зелёную листву над головой, маленькие только-только завязавшиеся, зеленее листвы яблоки. Рядом на табуретке стакан с питьём из варенья, накрытый от ос и пчёл блюдечком, под рукой книга, но он просто смотрит. И слушает. Он же думал, что ничего этого у него уже не будет. Никогда. И вот… солнце, зелень, тёплый свежий ветер на лице. Он жив, оказывается, в самом деле жив.

Таз с вареньем стоял на трёх кирпичах, между которыми горел огонь. В тазу булькала, пузырилась и упоительно пахла красная густая жижа с комками ягод.

– Клубника в этом году хорошая, солнца много, – Эсфирь снимает на тарелку пенки. – А малину ты ещё не варила?

Нет, – Женя обтирает края таза мокрой тряпочкой. – Баба Фима, она в нашем доме живёт, сказала, что малина позже будет.

– Малина лесная хороша, – вздыхает Эсфирь.

Вздыхает и Женя. Понятно, что Колька за малиной не пойдёт, не мужское это дело, а Эсфирь некогда, ну, Колобка бы она ещё и взяла с собой, а Семёна-то на весь день не бросишь одного. Но думать о неприятном не хочется: такой славный день сегодня.

– А кроликов каких будете держать? Мясных или пуховых?

– Мясных, наверное. Я прясть не умею, а чесать да в пряжу отдавать… морока лишняя.

– Да, и за пряжу платить придётся, невыгодно, – понимающе кивает Женя. – Но всё равно хорошо. И мясо, и шкурка.

– Да, и прокормить их можно недорого. Хлопот, конечно, прибавится.

– Ой, – засмеялась Женя. – Всё равно всего не переделаешь. Когда в Джексонвилле жили, с печкой, вода во дворе в колонке, уборной нет, выгребная яма во дворе… крутилась, минутки свободной не было. А здесь в доме со всеми удобствами, и всё равно хлопот полно.

– Да, – согласилась Эсфирь. – Домашнюю работу всю не переделаешь. Чего-нибудь, да не успеешь. То одно, то другое.

Сняв пенки, Эсфирь встала и подошла к Семёну.

– Как ты, Сёма? Не жарко тебе?

– Нет, – улыбнулся Семён, не отводя от листвы глаз. – Хорошо.

– Давай я тебе подушку поправлю.

– Ага, спасибо.

Эсфирь переложила подушку. Вот так ему будет удобнее.

Колька опустил молоток и посмотрел на них. Сад маленький, со двора просматривается. А ведь он не поверил сначала Андрею. Ну, не совсем поверил.

Сделать за два дня, и не просто топчан или лежак, а чтоб и Семёну удобно, и чтоб складывался, и для переноски приспособлено, и… и ещё много всего. И сам Андрей ведь не гуляет, а работает, полдня отдай и не греши. И… ну, прямо как свой братишка, как, скажи, из Новоморска пацан. Когда сегодня утром, рано ещё совсем было, они с Мамой Фирой только-только полили самое, что без воды терпеть не может, Колобок только проснулся, а уже соседский кабысдох загавкал и в дверь постучали.

– Эй, есть кто живой? С добрым утром вас!

И началось, и завертелось.

Стали собирать кресло. Вернее, оно уже было собрано, но разложить, сложить, вынести, место в саду найти, чтоб не на солнце, а то, упаси боже – заволновалась Мама Фира – солнечный удар можно заработать, снова разложить. Мама Фира суетилась с подушками, перинами. Семён, как обычно, поздоровался с гостями, но, услышав о кресле, замолчал вмёртвую, сцепил зубы и к стене отвернулся, только губы дрожали.

Когда установили кресло, уложили перину и подушки, они втроём – Колька, Эркин и Андрей – пошли к Семёну. Не Маме же Фире его поднять и тащить. Колька помог Семёну сесть, откинул одеяло. Семён охватил его за шею, Колька взял его было за спину и под ноги, но тут вмешался Эркин:

– Нет, так неудобно, давай я.

Колька мог, конечно, заспорить, поднимал же он так Семёна, чтоб Мама Фира могла перестелить, не раз и не два такое было, но уступил, сообразив, что двери-то узкие, и через кухню нести – так то ли сшибить что, то ли Семёна к чему-то приложить… один хрен. А Эркин ловко повернул Семёна так, что тот оказался сидящим на краю, свесив ноги, и встал вплотную спиной к нему.

– Ничего не болит?

– Нет, – глухо ответил Семён.

Эркин плавно присел, оказавшись даже чуть ниже Семёна, забросил его руки себе на грудь.

– На шею не дави только, – деловито попросил он.

И, заведя руки назад, продел под коленями Семёна и, напружинив мышцы, свёл их вперёд, прижав Семёна к себе. И медленно встал.

– Дверь открой.

Колька распахнул перед ним дверь в кухню.