Земля обетованная

Он говорил об этом очень просто и спокойно, не жалуясь и не негодуя, а объясняя незнающему. И то, что Бурлаков ничего не знает о питомниках, не обижало Эркина. Откуда тому знать, если даже там, в Алабаме, кто в питомниках не работал, тот ни хрена о них не знал. Того же Фредди взять, к примеру.

– Отправление через три минуты. Провожающие, выйдите на перрон, – крикнул из тамбура проводник.

Бурлаков и Эркин одновременно встали и пошли к выходу. В тамбуре и на перроне перед вагоном толпились и что-то кричали люди, разделённые фигурой проводника. Эркин и Бурлакова сразу оттеснили друг от друга, и им пришлось не так перекрикиваться, как… просто помахать друг другу, потому что поезд дрогнул и медленно тронулся. Пройдя несколько шагов вровень, Бурлаков отстал.

Эркин, уже не видя его и подражая увиденному у других, помахал рукой, на всякий случай ещё раз и вернулся в вагон.

Ну вот, что хотел, то и сделал. Съездил, поговорил, как это, да, правильно, объяснился. Что ж, раз профессору не обидно, что сын – грузчик, индеец, раб, был спальником, и раз это сохраняет ему Андрея братом, то, опять же как говорят, за ради бога. Ему и не к такому приходилось приспосабливаться. И ничего сверхсложного, и особого от него не требуется. Просто… жить, как все, как само собой получается. А теперь… теперь до Ижорска, а там на такси или автобусе домой. Нет, как же всё-таки здорово, что у него есть дом, и он едет домой… к родным. Жена, дочь, брат, а ездил в Царьград к отцу. Эркин с новым, неиспытанным ещё удовольствием проговаривал про себя эти слова. Он как-то заново ощутил их, хотя знал уже давно и считал, что привык называть Женю женой, Алису дочкой, а Андрея братом. А теперь ещё и отец… новое слово, но он привыкнет.

Верхним соседом оказался молодой, но с сильной проседью мужчина в военной форме без погон и со споротыми петлицами и нашивками. Молча, не глядя на Эркина, опустил свою полку, забросил туда потёртый чемодан, армейскую куртку и ушёл.

Есть Эркин не хотел, пить тем более. Он сидел и смотрел в окно, спокойно отдыхая от пережитого за эти сутки, а, чтобы не выделяться, сходил к проводнику за чаем. Всё хорошо, всё спокойно, всё правильно.

Прямо с вокзала, как и в прошлый раз, Бурлаков поехал к Синичке. Но если тогда, проводив Серёжу, он просил ни о чём его не расспрашивать, боясь спугнуть неожиданное чудо, то сейчас его настолько переполняла радость, что неудержимо хотелось рассказать, поделиться радостью. Потому что Эркин, что-то решив, уже решений не меняет. Есть в нём, чувствуется такая основательность, внутренняя сила, не только физическая, разумеется. Как же повезло Серёже встретиться и побрататься именно с таким парнем.

У Синички сидела Львёнок, и они встретили Бурлакова как когда-то: радостно, но не расспрашивая ни о чём. Но он понимал, что рассказать придётся. Ну, Синичка знает, а Львёнок…

– Тебе привет.

– Спасибо, – улыбнулась Марья Петровна. – Бери печенье.

– Всё удачно? – улыбнулась и Валерия Леонтьевна.

– Да, понимаешь, Львёнок, – Бурлаков отхлебнул чаю, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. – Так сложилось, но… но Эркин мой сын.

Он ждал чего угодно, но не того, что Львёнок останется спокойной. По крайней мере, внешне. Она спокойно ждала дальнейших объяснений, и это спокойствие означало уверенность, что объяснения последуют. Но она и раньше была такой: пока что-то неясно, ничего не предпринимать, действовать только наверняка, просчитав все варианты, а это возможно только при максимально полной информации.

– Понимаешь, Львёнок, я думал, что все мои погибли. И по документам так выходило. А оказалось… Серёжа, мой сын, выжил.

– Как те двое? – повела головой, указывая куда-то за стену, Валерия Леонтьевна.

– Почти, – кивнул Бурлаков. – Только к нашим тогда не попал, выживал в заваруху, – последнее слово он произнёс по-английски, и обе женщины понимающе кивнули. – А там… очаговая амнезия, и всё сопутствующее. Ну и… повстречался с Эркином, тот был рабом и тоже… выживал. Они побратались.

Валерия Леонтьевна улыбалась, а в глазах у неё стояли слёзы.

– Как я узнавал и как искал, история долгая, местами грустная и сейчас уже совсем не важная, как-нибудь потом расскажу. А результат… Теперь у меня два сына. А ещё невестка и внучка. Женя и Алечка.

– Я показала фотографии, – сказала Мария Петровна. – И зачем приезжал Эркин?

– Поговорить, – Бурлаков одновременно и вздохнул, и улыбнулся. – Выяснить отношения.

Мария Петровна облегчённо улыбнулась.

– Я уж испугалась, что… случилось. То самое.

– Нет, там, – Бурлаков неопределённо повёл головой, – всё в порядке.

– Там, это в Загорье, – невинно уточнила Валерия Львовна. – На Цветочной улице, дом тридцать один, квартира семьдесят семь, – и рассмеялась над изумлённо-возмущённой физиономией Бурлакова. – Спокойно, Крот, он сам назвал мне адрес и пригласил в гости. И меня, и Гулю.

– Только её там не хватает! – возмущённо фыркнул Бурлаков. – И небось, уже всех обзвонили, всем и всё растрепали…