Земля обетованная

Пьесы следовали одна за другой: драма-мюзикл Денниса Поттера, малоприличный сумбур Говарда Шумана под рок-музыку, комедия из провинциальной жизни Элана Беннетта; эти и другие — сплошь сверстники Дугласа, думал Майк… Интересно, какое представление о стране складывается из всех этих произведений? Если справедливо утверждение, что многие лучшие пьесы многих лучших драматургов написаны специально для телевидения, и если писали они об обществе, в котором живут, эти магнитные ленты и кинопленки должны быть неплохой лакмусовой бумажкой. Какое же представление? Пристрастие к прошлому, особенно не очень отдаленному, навязчивое желание как-то переосмыслить недавнюю историю, подвести итоги, словно в попытке выяснить, нельзя ли что-то исправить, переделать, лишь бы высвободить настоящее из тисков этого прошлого. События последних пятидесяти лет вновь и вновь возникали на экране: война и мир, ярость и довольство, отчаяние и бездумное потакательство, политические события и анекдотические случаи, нужда и изобилие, словно писатели хотели сказать: «Мы — это они. Посмотрите! Видите? Они — это мы, разве не так? Ведь так? Так ведь?» Приходилось признать также, что в картинах продолжает преобладать неистребимое — хоть и несколько странное — чувство юмора, помогающее режиссерам видеть смешное в иных более непристойных местах, в сексуальной неразберихе и светских условностях, вне зависимости от того, какой слой общества затрагивает пьеса и каков интеллектуальный уровень людей, в ней представленных, в тех работах даже, где они старались избежать этого. Впечатление было, что общество, которое могло вложить столько таланта в этот вид искусства, было то ли очень богато, то ли склонно к донкихотству. Недоставало пьесам чувства, хотя в мелодрамах не скупились на чувствительность. Увлечение «типажем» было заметно даже в тех вещах, которые затрагивали самые животрепещущие вопросы. Но при этом прекрасное владение языком, безошибочное чувство времени и места, неисчерпаемый запас прекрасных актеров, добросовестно работающих, чтобы мастерски создать перед камерой нужный образ. Общее впечатление хорошо организованной и хорошо выполненной работы. Никакого повода для стенаний, для скрежета зубовного. В худшем случае — смутный страх.

Члены жюри обменялись записочками. Окончательные решения будут вынесены на специальном заседании через две недели. Майк отклонил приглашение двух коллег поужинать где-нибудь на скорую руку.

Он пошел домой пешком — по Пиккадилли и затем по улицам Сохо, все еще запруженным народом, — в свой пока еще мало кому известный район Лондона. Говорили, что он начинает входить в моду. (А о каком районе этого не говорили?) Лишь бы квартирная плата оставалась в пределах разумного.

В квартире было зверски холодно. Уходя, он забыл включить отопление. А теперь было уже слишком поздно и не стоило беспокоиться. Майк подобрал с пола почту — ее всегда приносили уже после его ухода на работу — и пошел с ней в гостиную. Там стоял маленький электрический камин. Он включил его и налил себе виски. Но уютней ему не стало. Он критическим взглядом обвел комнату: мебели не так много, но и голой ее не назовешь. Повсюду лежали и стояли книги, журналы, газеты. На стенах несколько окантованных плакатов и эстампов. Он редко задумывался над тем, как выглядит его квартира; снимал ее с услугами, уборщица приходила два раза в неделю. В комнате было чисто и прибрано, Майк любил порядок. И все же… она давала ощущение пустоты. Почти такой же, если не сильнее, как когда он въехал сюда, расставшись с семьей.

Странно, думал он, у меня была жена, растет дочь, в которую я немало вложил, но их жизнь проходит где-то вдали от меня… а взять моряка в прежние времена или путешественника — чем они хуже. Покидая семью, он все продумал тщательно и добросовестно, и, как выяснилось, это действительно был лучший выход. Его жена и дочь перенесли ломку легко и жили припеваючи. Да и он тоже.

Но сейчас ему мучительно чего-то недоставало. За несколько последних месяцев короткие отношения с Мэри открыли перед ним перспективу любви. Встречаясь с ней, разговаривая, обедая вместе в ресторанах, занимаясь мелкими починками у нее дома, он постоянно ощущал, что его физически влечет к ней, ее присутствие сообщало всему вокруг тепло и покой. И как-то незаметно это стало потребностью. Наверное, ему нужно было компенсировать то, отсутствие чего он не замечал много лет.

Она сказала ему прямо, что хотя встречаться с ним будет по-прежнему, но о том, чтобы поселиться вместе, пока что речи быть не может. Несмотря на то что случилось. И вот эта квартира, представлявшаяся убежищем в момент, когда порывались семейные узы, теперь казалась тюремной камерой, где ему придется отбывать свой срок без уверенности в будущем.

Потому что он понимал, что стоит ему проявить настойчивость, и он непременно потеряет ее. Она выбрала свой путь, однако пока что ей не хватало сил позвать кого-то с собой.

9