Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

– Я не знала, – прошептала она. – Он приехал без предупреждения. Я тебе звонила. В гостинице тебя не было. Я не хотела…

– Я могу снова уйти, Мария. Я даже хотел сегодня остаться с Робертом Хиршем.

Она посмотрела на меня в упор.

– Это совсем не то, что я хотела сказать…

Я слышал тонкий запах ее теплой кожи, ее пудры, ее косметики.

– Мария! Мария! – заорал фотограф Ники. – Съемки! Съемки! Мы теряем время!

– Все совсем не так, Людвиг! – прошептала она. – Останься! Я хочу…

– Привет, Мария! – раздался чей-то голос у меня за спиной. – Это был потрясающий кадр. Не представишь меня?

Рослый мужчина лет пятидесяти протиснулся мимо меня, направляясь прямо к Марии.

– Мистер Людвиг Зоммер, мистер Рой Мартин, – сказала Мария неожиданно спокойным голосом. – Прошу меня извинить. Мне снова на эшафот. Но я скоро освобожусь.

Мартин остался возле меня.

– Вы, похоже, не американец? – спросил он.

– Это нетрудно расслышать, – отозвался я с плохо сдерживаемой неприязнью.

– Тогда кто вы? Француз?

– Лишенный гражданства немец.

Мартин улыбнулся.

– Вражеский иностранец, значит. Как интересно.

– Только не для меня, – как можно любезнее парировал я.

– Могу себе представить. Так вы эмигрант?

– Я человек, которого жизнь забросила в Америку, – сказал я.

Мартин рассмеялся.

– Изгнанник, значит. И какой же у вас сейчас паспорт?

Я увидел, как Мария выходит на подиум. На ней было летнее платье, очень нарядное, с большущими цветами.

– Это допрос? – поинтересовался я нарочито спокойным тоном.

Мартин снова рассмеялся.

– Нет. Чистое любопытство. Почему вы так спросили? У вас есть основания опасаться допросов?

– Нет. Но я достаточно часто им подвергался. В качестве изгнанника, как вы изволили выразиться.

Мартин вздохнул.

– Это все следствие обстоятельств, возникших по вине Германии.

Я чувствовал: он хочет запугать меня, лишить меня уверенности. И скрытую угрозу – мол, держись подальше от людей моего круга – тоже прекрасно расслышал.

– Вы еврей? – вдруг спросил он.

– Вы действительно ждете ответа на этот вопрос?

– Почему нет? Я с большой симпатией отношусь к этому несчастному, многострадальному народу.

– В Америке вы первый, кто вот так прямо меня об этом спрашивает.

– Ну уж, ну уж, – не согласился Мартин. – Может, и в службе эмиграции не спросили?

– Там – конечно. Но то чиновники, это их работа. А так никто.

– Странно, – улыбнулся Мартин, – до чего иной раз евреи чувствительны, когда их спрашиваешь о национальности.

– Это совсем не так странно, как вам кажется, – возразил я, чувствуя на себе неотрывный взгляд Марии. – За последнее десятилетие их слишком часто об этом спрашивали самые разные люди: чиновники в гестапо, палачи в камерах пыток, уголовники в тюрьмах, жандармы на воле.

Глаза Мартина на миг сузились. Но он тут же снова улыбнулся.

– Ну, вы-то вообще не очень похожи. Кстати, в Америке и этого можно не опасаться.

– Знаю, – ответил я. – Антисемитизм ограничен здесь только рядом особо шикарных отелей и клубов, куда евреев не пускают.

– Вы неплохо осведомлены, – заметил Мартин. А потом, без всякого перехода, продолжил: – Я собираюсь сегодня поужинать с мисс Фиолой в «Эль Марокко». Присоединиться к нам не желаете?

В первый миг я даже слегка опешил от неприкрытого коварства, с каким он заманивал меня в ловушку, но у меня не было ни малейшего желания оказаться в роли подопытного кролика, над которым весь вечер на глазах у Марии будет потешаться крупный государственный чиновник, зная, что я не могу ему ответить, и пользуясь этой моей беспомощностью.

– Очень жаль, – сказал я. – Но у меня сегодня еще одна встреча. С господином Нусбаумом, главным раввином Бруклина. Я приглашен к нему на шаббат. Может, как-нибудь в другой раз. Большое спасибо.

– Что ж, если вы так набожны… – С плохо скрываемым торжеством Мартин отвернулся. А я, увидев, что подиум опустел, направился к выходу. Манекенщицы как раз переодевались за большой ширмой. Тем лучше, подумал я. Хватит с меня унижений. В кармане у меня была сотня, полученная сегодня от Реджинальда Блэка. Я намеревался на эти деньги сводить Марию в «Вуазан». Твердой уверенности, что на сегодня она уже условилась с Мартином, у меня не было. Очень может быть, что и нет. Но с какой стати тогда она разыскивала меня по телефону? Я не знал. Да и не хотел знать – с меня достаточно.