Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

Бургдорф[80] (берет капсулу). Мы не можем вернуть ее фюреру. Это его обидело бы. Вы должны оставить ее. Это подарок.

Ханна Рейтч (улыбается. Берет капсулу обратно). Я ведь могу и потерять ее в полете.

Грейм и Ханна покидают бункер. Остальные смотрят им вслед. Двери бункера закрываются.

Кребс. Последний голубь покинул ковчег…

Гитлер один. Рассматривает фотографии. Это фото повешенных после двадцатого июля 1944 года офицеров.

Геббельс (входит). Мне жаль, мой фюрер, что я не могу достать фильм.

Гитлер (бормочет). Повесить – Гиммлера, Геринга (смотрит на фотографии), всю эту банду…

Геббельс (льстиво). Повесить, но не в духе еврейско-демократической гуманности, когда их сталкивают и одновременно проламывают череп… Как вы знаете, мы вешали в германском духе, точно так же, как мы отменили гильотину и рубили головы наших врагов топором… (Показывает на фотографии.) Мы медленно поднимали их и снова опускали, и снова поднимали, и снова опускали… (Льстиво.) Все равно этого слишком мало за измену фюреру. Вот здесь, например, видите, как они дергались – как марионетки, – фильм, который мы сняли, разумеется, показывает все это еще лучше… К сожалению, мы не взяли его в бункер…

Гитлер (с отсутствующим видом). Повесить… повесить… убить… растоптать… (Неожиданно кричит.) Никто не должен остаться в живых, раз я не могу! Никто! Никто! Весь мир должен взорваться!

Геббельс. Это так, мой фюрер! Мир показал, что недостоин вас! Цезарь, Ганнибал, Наполеон, Бисмарк – ничто по сравнению с вашим гением, величайшим из всех, кого породило человечество! Мир и немецкий народ недостойны вас!

Гитлер. Трусы, слабаки, изменники! Немецкий народ должен погибнуть! Он не стоит того, чтобы его спасали. Славяне сильнее. Пусть они побеждают! К черту немецкий народ! Пусть истекает кровью, он ничего не стоит! (Падает на стул, жадно рассматривает фотографии.) Надеюсь, Грейм долетел и арестовал Гиммлера. Вы только подумайте: неужели возможно, чтобы Гиммлер убежал, когда я… я… (Смотрит на Геббельса и Шпеера.) Он не выполнил моего приказа разрушить Германию! Ничего не должно остаться! Ничего!

Геббельс (утешает). Мой фюрер! Мы оставим по себе память, человечество будет вспоминать нас и через тысячу лет!

Быстро входит Борман. Борман, Гитлер. У Бормана в руках план города.

Борман. Мой фюрер, существует опасность, что враг может подойти близко к рейхсканцелярии через подземные туннели метро.

Гитлер. Что?

Борман. От станций метро, занятых русскими, враг может под землей пробиться по путям.

Гитлер. А кто там сейчас?

Борман. Раненые, госпитали, беженцы…

Гитлер. Русские могут пройти? А нельзя разрушить станции метро динамитом?

Борман. Есть план получше, мой фюрер. Их можно затопить. Станция «Шпиттельмаркт» связана со шлюзами на Шпрее. Если открыть шлюзы на Шпрее, перегоны, которым грозит опасность, будут затоплены.

Гитлер. Русские могут достать нас здесь, под землей? (Оглядывается, словно это уже произошло.)

Борман. Они могут дойти до N[81], а потом взрывать дальше или проломиться на поверхность и атаковать оттуда, в тылу наших войск. Мы ведь почти не прикрыты, нас защищает только гарнизон бункера.

Гитлер. Прикажите немедленно открыть шлюзы! (Смотрит вокруг себя.) Немедленно! Что-нибудь новое о Венке?

Борман. Нет, мой фюрер.

Узел связи.

АЭРОСТАТ СБИТ. СВЯЗЬ С ВНЕШНИМ МИРОМ ПРЕРВАНА.

Врезка:

БАВАРИЯ ПОД РУКОВОДСТВОМ ФОН ЭППА ХОЧЕТ ОТДЕЛИТЬСЯ ОТ РЕЙХА.

Веннер (Вюсту). Еще один!

Вюст. Мне бы хотелось, чтоб их было больше. Тогда закончится это проклятое бессмысленное кровопролитие! Чего мы еще ждем?

Веннер. Мы ждем призраков. Он сейчас снова надеется, что Венк предпримет новую атаку. С Венком давно покончено. У него было всего несколько дивизий. Теперь он воюет только на карте Гитлера. Гитлер здесь, под землей, ведет призрачную частную войну – командует армиями, которых больше нет, на полях сражений, давно ставших кладбищами…

Вюст. И за это гибнут тысячи, тысячи… За это безумие… А фельдмаршалы и генералы, вместо того чтобы взбунтоваться и…

Веннер. Тссс… (Прикладывает палец к губам.)

Вюст (подавленно). Моих товарищей – приличных, отчаявшихся, хороших людей – бессмысленно приносят в жертву только для того, чтобы эта развалина смогла продержаться на несколько дней дольше… От этого можно потерять рассудок…

Кребс. Бургдорф. Пьют.

Кребс. Замечательное вино! Откроем еще одну бутылку, а? Прежде чем его выпьют русские! У нас тут запас на месяцы. Все выпить мы не сможем!

Борман (входит). Что вы тут пьете?

Бургдорф. Урожай тридцать четвертого года. Попробуй! Поэма! Здесь в погребе как раз нужная температура.

Борман (пьет). Первоклассное вино.