Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

Грейм (не понимает). Для этого? (Приподнимается на локте, смотрит на свою ногу, качает головой, переводит глаза на Гитлера.) Мой фюрер… Я благодарю за честь… но я… я ранен, не могу двигаться, а люфтваффе разгромлена. Я ничего уже не смогу сделать – в таком состоянии (снова смотрит на свою ногу)… но прошу оставить меня здесь, при вас. Я умру вместе с вами и таким образом хотя бы от себя отведу упрек в трусости, в которой вы обвинили люфтваффе.

Гитлер (начинает тихо, словно заклиная, медленно гипнотизируя Грейма, склонившись к его уху). Грейм, вы еще не совсем отошли от наркоза и поэтому не все правильно понимаете. Положение критическое и серьезное, и кому-то оно может показаться почти отчаянным, но ведь только тогда, когда все становится отчаянным, проявляется истинная сущность человека. Что стало бы со мной, если бы я поддался отчаянию? Если бы я воспринимал невозможное как невозможное? Эти всезнайки сотни раз мне предсказывали, что у меня ничего не получится, – а я все равно побеждал. Вспомните, как я боролся! Я начинал, как Христос, с дюжиной сторонников, и все смеялись, и издевались надо мной, и тысячи раз думали, что со мной покончено, – и тем не менее я всегда был прав. Помните выборы в Липпе? Казалось, я пропал. А кто победил? Я! А потом, кто раз за разом вопреки всем специалистам и всезнайкам делал рейх все сильнее и сильнее? Я.

Грейм слушает.

Гитлер (словно заклинатель змей). Так и теперь. Тяжелые времена и кризисы – испытания для сильного характера. Только тогда гений проявляется во всей силе и неоспоримости. Что стало бы с Фридрихом Великим, если бы он впал в отчаяние и принял яд? Так и сегодня. Наступил поворотный пункт[76]. Русские и американцы уже дерутся за добычу! Очень скоро между ними возникнет настоящая враждебность, Восток и Запад договориться не могут, у них нет ничего общего, кроме желания победить нас. Но Германия еще не умерла. Она, как феникс, восстанет из пепла и снова будет великой. Мы еще понадобимся! Западу будут нужны наши офицеры, наш опыт, наша сила – вместе мы уничтожим Россию и возродим Германию! Наступил момент перелома. Армия Венка начала наступление. Мы наступаем! Русские клещи будут сломаны. Мы расплющим их. Я приказал Буссе соединиться с Венком южнее Берлина и оттуда пробиваться в Берлин. Берлин будет освобожден. Враг будет уничтожен у ворот города. Берлин стократ превзойдет Сталинград. Поверьте! Я – судьба Германии. Отчаяние – измена! Вера – всё! Вера – это верность! Вера творит чудеса!

Пока Гитлер говорит, вначале тихо, потом все громче, раненые, врачи и т. д. подходят ближе. Видно, какое впечатление производит на них речь Гитлера.

Грейм (глаза ясные, он изменился). Я верю, мой фюрер! Приказывайте!

Ханна Рейтч, Фрау Геббельс. Купают детей.

Гельмут (Ханне Рейтч). Ты такая веселая!

Ханна Рейтч. Правда?

Гельмут. Здесь нет веселых.

Фрау Геббельс. Мы все тут веселые! Мы музицируем, играем и…

Гельмут. Не так, как она! (Показывает на Ханну.)

Ханна смеется.

Они относят детей в постели. (Не Хельгу, ее тут нет.)

Фрау Геббельс. Как там снаружи?

Ханна. Нам очень повезло. Мы пролетели зигзагом между деревьями.

Фрау Геббельс. Как выглядит Берлин?

Ханна. Дым, огонь, взрывы. На Шарлоттенбургском шоссе[77] русские обстреляли нас из автоматов, так низко мы летели. Нам были видны их лица.

Фрау Геббельс. Они уже так близко? (Помолчав.) Когда вы снова вылетаете?

Ханна. Как только будет можно. Наша взлетная дорожка – Унтер-ден-Линден[78], а она вся в воронках. Просто удивительно! Так что у нас не очень много времени.

Фрау Геббельс. Да, времени не много.

Веннер, Вюст в своей комнате.

Вюст. Мы потеряли тридцать истребителей, чтобы доставить сюда Грейма. И для чего? Чтобы сообщить ему лично, что он стал фельдмаршалом. Но с тем же успехом это можно было сделать по телефону или телеграммой, а тридцать истребителей остались бы целы. И Грейма не ранило бы.

Веннер. Да, но это было бы не так театрально, не так по-вагнеровски. Как ты думаешь, Венк прорвется?

Вюст. Исключено. Он слишком слаб. Понесет большие потери…

Узел связи. Сменяющие друг друга сообщения об успехах американцев, англичан и русских на территории Германии, все это очень быстро, чтобы подготовить сообщение об измене Гиммлера.

Лоренц (или Веннер) неожиданно вскакивает. Держит в руке кусок бумаги так, словно это – ядовитый скорпион.

«Господи! Это пусть передаст кто-нибудь другой! Я не хочу рисковать головой!»

Бумагу передают из рук в руки. Все в ужасе спешат от нее избавиться. Наконец ее передают Линге, слуге, который, ничего не подозревая, спокойно берет ее.

Шум и крики в кабинете Гитлера. Он, шатаясь, выходит. Несется к Грейму. Кричит. Борман, Геббельс, Кребс, Бургдорф спешат туда же. Наконец слышно: