Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)

Хотя тематические изменения текста пьесы стали известны еще до премьеры и вызвали бурные споры в прессе, успех премьерного спектакля с Хайдемари Хатайер и Куртом Майзелем в главных ролях, состоявшегося двадцатого сентября 1956 года, был огромен. Ремарку, который пишет Йозефу Каспару Вичу, что занавес поднимали «больше тридцати раз», прочили большое будущее в качестве драматурга.

Несмотря на успех, «Последняя остановка», а вместе с ней и автор, Ремарк, оказались под перекрестным огнем политически ангажированной критики. Западногерманская и западноберлинская пресса по большей части не «замечала» того, что Ремарк критикует тенденции к реставрации в Западной Германии. При разборе пьесы она гораздо больше внимания уделяла общечеловеческим, антитоталитарным аспектам. А в журналах и газетах с более широким распространением, значением и кругом читателей Ремарка упрекали в сочинительстве формально-эстетического, неудачного «шлягера», которому не по зубам тема Второй мировой войны (в данном контексте читай: тема «страданий» немецкого народа во время войны). Изображение красноармейцев-освободителей было основным предметом рассмотрения политически мотивированной критики:

«Если опустить намек на изнасилования <…>, появляющиеся русские оказываются даже светлыми и вполне приемлемыми воинами, которые, в противоположность эсэсовским бестиям, еще и помогают победить драматической справедливости. Это допущение, не возразить на которое невозможно», – пишет, например, Йоханнес Якоби в «Политише майнунг», а Отмар Мерт в «Берлинер моргенпост» от двадцать второго сентября 1956 года соболезнует актерам:

«В затруднительной и неблагодарной задаче убедительно показать русскую солдатню отличились Отто Чарски и Петер Шифф, но и Пинагель, Кнут и Вольфрам, играющие «красных освободителей», как и Моик и Кольдехоф в ролях эсэсовских палачей, пытаются сделать все что могут из своих сомнительных ролей, которые иногда выписаны почти на грани допустимого».

Совсем иначе – что естественно – реагирует критика в ГДР: чрезвычайно положительно газеты пишут об антифашистском, политически мотивированном спектакле. Таким образом, «холодная война» четко отразилась в реакции на премьерную постановку: на Западе спектакль воспринимают как вызывающее недовольство напоминание об эпизоде из собственной истории, который давно уже закончен и забыт, да еще в сочетании с обычными эстетическими упреками в адрес Ремарка; на Востоке его оценивают как антифашистскую пьесу, борющуюся с реставрацией.

Несмотря на успех у публики в Берлине и на телеверсию спектакля в 1958 году, пьеса почти не нашла отклика, по крайней мере у немецкоговорящей критики. Правда, надо отметить премьеру в Вене в 1957 году и еще одну постановку в Гиссене в 1958 году, которую критика буквально разгромила.

Двадцатого ноября 1958 года состоялась премьера спектакля в ГДР, в Камерном театре, спектакль поставил режиссер Эрнст Штёр. И снова «Последняя остановка» попала в центр выяснения отношений между немцами Запада и Востока.

В рецензиях, выходивших в ГДР, Ремарка по-прежнему хвалили как антифашиста, правда, упрекали Штёра за ключевую сцену с красноармейцами («Нойес Дойчланд» от второго декабря 1958 года), оцениваемую как необъяснимый промах: «То, как он показывает советских солдат, мучительно напоминает антисоветские комиксы и требует решительного исправления», – комментировал спектакль «Зоннтаг».

В западногерманских рецензиях Ремарка теперь окончательно признавали неуспешным драматургом; так, «Вельт» писала четвертого декабря 1958 года: «Как бы ни выпутывался восточноберлинский Камерный театр из этой истории и что бы ни говорил Ремарк о своей роли певца советских освободителей, мы теперь намного лучше понимаем, по каким правилам по ту сторону границы делают театр».

* * *

В то время как восточногерманские критики добивались «правильного» изображения красноармейцев и устанавливали политически обусловленные стандарты, по которым потом очень жестко и судили спектакль, западногерманские критики, один из которых умудрился увидеть сцену «изнасилования молодой берлинской девушки советскими солдатами», которой нет ни в одной из редакций пьесы, ругали «Последнюю остановку» за окопную войну в «прифронтовом» Берлине.