Земля обетованная (СИ)

— Налицо явное помешательство. — Мистер Д., успешный и популярный психоаналитик, чей вид, по мнению Джона, демонстрировал профессиональное умение разводить клиентов на деньги, жестом шулера вытащил из кармана стопку карточек. — Мы все знаем, что у Ковбоя есть зонт, где кроме основных цветов радуги присутствуют так называемые серые цвета: чёрный, серый, белый и коричневый. С помощью теста Люшера мы можем выяснить практически всё о личности этого человека и его отклонениях.

Сверяясь с крупным изображением зонта на студийном экране, психоаналитик разложил на столе карточки.

— Вот видите, первый цвет это…

— ЗАБАВНО.

Гулкое слово бухнуло в ушах и эхом отдалось в стенах студии, заставив людей перед экранами разом ощутить какой-то первобытный страх. Только потрескивание электричества нарушало внезапную тишину. Миг назад зрители были готовы собственноручно растерзать Ковбоя. Сейчас же, скованные ужасом, они, как заворожённые, не спускали глаз с того, кто неторопливо вышел в центр съёмочной площадки. Одежда дала ему прозвище, но не отражала суть.

— Какие не чистые цвета, — Ковбой покосился на стол, и карточки сами сложились в круг, образовав "зонтичную" радугу: от чёрного до чёрного. Обращался "кумир миллионов" только к мистеру Д., и каждое слово забивало гвоздь в крышку гроба резко побледневшего психоаналитика.

— Вы ищете отклонения у других, но не можете решить свои проблемы. Вы трус. Вы боитесь развода, боитесь людей, боитесь самого себя, боитесь жить. Ваше существование пусто и бессмысленно. Вы не нужны этому миру.

Карточный круг поднялся в воздух, закружился, набирая скорость и меняя цвет.

А потом снёс мистеру Д. голову.

Кровь плесканула вверх, орошая стол и окружающих тёмно-алым. Ковбой обернулся к камерам.

— Э… — еле выдавил из себя ведущий. Профессионализм оказался сильнее страха и потрясения.

— Эта планета жива, а я — её Хранитель. — Нежданный гость обращался к многомиллионной аудитории. На губах ни намёка на знакомую улыбку.

— И я говорю вам: Она устала от вас. Устала предупреждать, устала пытаться разбудить в вас Людей. Образ и подобие, которым вы так гордитесь, — это контролируемый хаос души и право выбора, и не больше. Вы привыкли к кажущейся безнаказанности, разучились жить и ценить жизнь, свою и чужую. Моральным нормам и любви вы предпочли безнравственность и эгоизм. Вместо творцов вы стали скотами, мусором и паразитами. Вы переполнили чашу терпения планеты. Она попросила меня помочь. У вас есть час, чтобы осознать и изменить себя. Этого достаточно. Потом я вернусь, чтобы завершить исцеление. Это касается всего человечества. Время пошло.

— Вы… — Ведущий умудрился овладеть собой и выкрикнул, выплёскивая накопившееся негодование людей: Вы не господь Бог, чтобы указывать нам, как жить! У вас нет права судить нас!

Ответный взгляд, безмятежный, глубокий и холодный, как горное озеро, резко контрастировал с появившейся тонкой ироничной улыбкой. В дверях студии столпилась охрана, яростно нажимая на спусковые крючки, но пистолеты давали осечку за осечкой.

— Я не собираюсь вас учить и судить. Это не моя забота и работа. Я пришёл исцелить планету, и я это сделаю.

— Вы не даёте нам даже шанса!

— Душе достаточно мига, чтобы прозреть. Без излишков цивилизации вам придётся искать иные пути развития. У вас есть возможность начать жить заново. В новом мире. Жить Людьми. Это ли не шанс? У динозавров такого не было.

Прощальный, пронзительный взгляд в камеру и Хранитель исчез.

В студии загремели выстрелы, а последовавшая за ними паника сопровождалась криками раненых и умирающих.

3.

Опасаясь встречи с отчимом, Лид решила проскользнуть через заднюю дверь. Во время эвакуации она спряталась, дожидаясь, когда уедет последний автобус. Мама наверняка будет ждать её дома, а не искать где-то за городом, да и Рэббиту очень страшно и одиноко. Телефон Кэрол Блэк не отвечал, из разговоров учителей Лид знала, что это из-за разрушений в городе. Хотя девочка ничего не понимала в происходящем, но волновалась за мать.

Однако той дома не было. Взволнованная и испуганная, Лид решила взять что-нибудь из холодильника и поесть в своей комнате, ожидая мать и утешая испуганного Кролика.

Но она не успела.

— А-а, явилась, — отчим, только что проснувшийся, злой, небритый и с покрасневшими глазами, возник в дверях кухни, отрезая путь отступления. — И где ты была, маленькая дрянь?

— В школе, — еле слышно пискнула Лид, настолько горло сковало неожиданным страхом. — Нас отпустили, потому что там…

— Врёшь, шлюха! — отчим шагнул к ней и больно схватил за плечо. — Ты отсасывала этому калеке, как твоя мамаша! И не смей мне лгать, тварь! Я знаю, ты каждое утро бегаешь к нему! Сколько он тебе платит?! Сотню? Две?

— Я… я не понимаю… — на глаза наворачивались слёзы, и единственной мыслью билось: придётся отдать все накопленные деньги.

— Не лги! — хлёсткий сильный удар по лицу оглушил девочку, и она едва не задохнулась от боли. — Ты такая же, как твоя мать!