Земля оборотней

О сампо старый тун, конечно, даже не заикнулся – скорее всего, ничего не знал. Ильмо это не удивило. Ясно было, что Лоухи держит мельницу под замком и в тайне. Но всё остальное…

– Случилось это в начале осени, – рассказывал дед. – Однажды ночью мы проснулись от того, что дрогнула земля. Да как дрогнула! Камни катились, гнезда разваливались! Песок и пыль текли, как вода. Мы выскочили наружу, глядь – а на западе все небо красное! Парни летали на дальний хребет, дальше не посмели. Через несколько дней дошла весть о том, что Луотолы больше нет. Не то там вулкан проснулся, не то Лоухи что-то наколдовала…

– Как «Луотолы нет»?! – воскликнул Йокахайнен.

– Луотола покинута, – с удовольствием объяснил дед. – Говорят, там открылись Врата самого Хорна. Еще говорят, там теперь живут чудовища…

– А где теперь клан Лоухи?

– Наверно, сидят на летних гнездовьях. Что будут делать дальше отрезанные от моря – непонятно… Ой, весело будет на севере этой зимой! Как знать, кого к весне назовут Хозяйкой Похъёлы?

Йокахайнен пересказал друзьям слова старика. Ильмо новости сильно не понравились. Но особенно разволновалась Асгерд.

– Началось! – зловеще воскликнула она. – Сампо больше не подчиняется Лоухи! Отец предсказывал, что так будет! Он сам некогда обращался к Мировому Древу, чтобы обрести мудрость и дар предвидения, и постиг, что оно неподвластно ни богам, ни смертным. Да еще и глаза лишился! Едва ли с Древом совладает и сама Калма!

– При чем тут Мировое Древо? – заинтересовался Йокахайнен.

Асгерд досадливо нахмурилась и ничего ему не ответила.

– Кто твой отец? – не отставал нойда. – Чародей? Почему ты заговорила о Мировом Древе – оно как-то связано с сампо?

– Поговорим об этом потом, – сказал Ильмо, кивая на старого туна, который с любопытством прислушивался к разговору, хоть явно ничего не понимал. – Спроси-ка лучше нашего хозяина, собирается ли он нас кормить.

– Да, – подхватил Ахти. – С утра ничего не ели!

В ответ на вопрос старик откровенно удивился.

– Он говорит – здесь каждый что сам поймает, то и ест, – перевел Йокахайнен. – Кроме больных и детей, у которых еще не отросли маховые перья. Удивляется – разве у нас не так? Думаю, на самом деле он хочет посмотреть, каким образом мы прячем свои крылья.

– Везде-то вам с Асгерд видится подвох, – укоризненно сказал Ильмо. – Сделаем так: переведи ему, что мы сегодня устроим праздничный ужин – такой, как это принято в наших землях. Научим их, как надо принимать гостей.

– Ужин? С олениной и медвежатиной? – усомнился Ахти. – И где мы их возьмем?

– Зачем с олениной? Сейчас пойдем с тобой к озеру, наловим рыбы и покажем, как сделать «склизкое безвкусное мясо» вполне съедобным. А вы, – повернулся он к Аке и Асгерд, – найдите подходящее место, где можно развести костер.

«Ты хороший вождь, потомок богини, – думала Асгерд, глядя, как Ильмо с луком в руках спускается с горы к озеру, прыгая с камня на камень, – Разумный, осторожный и удачливый. С тобой благословение богов… А со мной – отцовское проклятие. Поэтому я иду с вами – а вовсе не из-за того, на что рассчитывает Ахти. С тобой, Ильмо, я сумею пройти гораздо дальше, чем прошла бы одна. Но сейчас ты был неосторожен. Ты думаешь, этот лысый тун – выжившая из ума развалина? Думаешь, он не понял, что мы пришли в Похъёлу не ради новых охотничьих угодий, а для того, чтобы пробраться в земли клана Ловьятар? Уж будь уверен, он понял всё – и скоро придумает, как этим воспользоваться…»

Глава 14 Память огня

Вечером в гнездовье Сюэтар стало еще многолюднее. В малиновом небе шелестели крылья, с сухим стуком касались земли когтистые лапы – туны слетались со всей долины на ночной отдых. Темные фигуры бродили по склонам, сидели кучками перед гнездами, перебирали дневную добычу, кормили детей. Со всех сторон доносилась болтовня, ругань и смех. Но особенно много крылатых охотников устроилось на скалах вокруг площадки у основания холма, куда вели каменные ворота. На саму площадку они спускаться не рисковали, потому что гости с юга развели там большой трескучий костер.

Из всех видов огня туны знали только сходящее с небес пламя Таара и справедливо опасались его. Понемногу, убедившись, что огонь приручен и неопасен, один за другим они подбирались ближе. Раскосые глаза тунов вспыхивали красным в отблесках пламени. По примеру гостей они подбрасывали в пламя сухие камышинки и ветки ерника. Дети освоились раньше всех и путались у всех под ногами, так и норовя залезть прямо в костер. Кто-то уже обжегся – в воздухе воняло палеными перьями.

Ильмо нарочно развел огонь посильнее, чтобы поразить хозяев – и еще потому, что хороших дров тут было не сыскать, а камыш и мелкие ветки ползучей березы сгорали слишком быстро, не давая долгого жара. Когда хворост прогорел и пламя опустилось к земле, он торжественно повесил над угольями вертел с кусками зайчатины.