Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова

И это пристальное изучение пород дало результат: на одной из мерзлотных выпуклостей, в самой ее середине Димка уже наметанным глазом распознал коричневую, с белыми и желтоватыми присыпками руду. Это была, конечно, не та крепкая массивная руда, какую он встретил тогда в канаве (в том, другом, мире), а рыхлая, разрушенная процессами выветривания крошка. Но глубже, он знал, она пребывает в коренном залегании и куда более свежая. Надо лишь докопаться до коренных пород.

Вечером целый мешочек (да какой увесистый!) этой, несомненно рудной, крошки Димка высыпал на бумагу в палатке начальника.

Григорий Борисович внимательно рассмотрел эту щебенку, подержал на ладони, оценивая вес, поизучал в лупу.

– И что ты думаешь насчет этой своей находки, юный поисковик? – обернулся он к Димке.

– Предполагаю, что это цинковая обманка, – отвечал тот, хотя на самом деле он не предполагал, а знал наверняка. – С примесью свинцового блеска, – добавил он.

– Ишь ты! – изумился начальник. – Где это ты нахватался терминов? В клубе юных геологов небось занимался? Точно, это сфалерит. К бабке не ходи! Цинковая обманка – старое название этого минерала. Да, есть немного и галенита, минерала свинца. Хотя этот почти весь окислился. А ты и впрямь удачлив, Дмитрий, черт тебя дери!

С этого момента Григорий Борисович стал обращаться к Димке не «Дима», а «Дмитрий». И Алёна звала его Дмитрием. Фомич же вообще никак не называл, и туристом – тоже.

– Мы проследили с Дмитрием эти рудные высыпки на восемь с половиной метров по профилю, – доложила студентка.

– Что ж, – напыжился Григорий Борисович. – На следующий год будем планировать тут канавы. А может, и несколько скважин зададим. Попробую убедить директора. А пока возьмем пробы на химанализ – на содержание цинка и свинца. Но я и так уже могу сказать: цинка не менее десяти процентов будет.

Когда, уже в темноте, пили чай у костра, настроение у всех было заметно приподнятым. Даже морось и сырой туман не могли его испортить. Ведь аномалии – это одно, а конкретная руда – совсем другое.

Григорий Борисович по такому случаю рассказал забавную историю.

– Лет семь или восемь назад, – заговорил он, – работала у нас женщина, поварихой. Готовила – язык проглотишь! А тут как раз грибы пошли. Она их целую кастрюлю насолила и, как положено, – под гнёт. Ну вот, а захотелось мне грибков. Полез я в ту кастрюлю, поднимаю груз: что такое?! Не иначе чугуна кусок. Присмотрелся: розовое, черное… Ёжкин кот! Да это ж марганцевая руда! Я к поварихе: «Где ты этот камень взяла?» Она: «Где-где… Помню я, что ли? Может, в ручье, а может, под горой. Или вон, где обрыв». Я рысью – туда. И точно: в обрыве у ручья – руда. Не велика залежь, на месторождение не потянет, но кондовый родонит[77]! Мы, понимаешь, по всей округе шастаем, сапоги стаптываем, а у нас под носом марганец. И такое бывает, друг Дмитрий.

– Ай да повариха! – восхитился Иван. – Обставила геологов!

– Не говори! Пришлось премию ей по осени выписать. Но твоя, Дмитрий, залежь, похоже, посерьезнее, – повернулся Шмырёв к Димке. – Кстати, Семён Фомич посмотрел твой радиометр. Кристалл, слава богу, цел. Просто в трубке лампа отошла при ударе. Так что прибор опять действующий.

– Спасибо, – сказал Димка, и это «спасибо» было адресовано Фомичу.

– Аккуратнее надо, – буркнул тот, но в голосе его уже совсем не ощущалось прежней язвительности.

– Завтра посвящаем день твоей, Дмитрий, руде, – объявил начальник. – Все там поработаем, все точно промеряем и опробуем, пройдем по всей той канаве-борозде. А послезавтра спускаемся вниз, в основной лагерь. Денек отдохнем, баню устроим в старой брезентовой палатке…

– Самое что надо! – одобрил Иван. – А то на этих ваших гольцах ни помыться, ни одежду толком просушить. Как на луне.

Димка вспомнил, как он был истопником бани на Бурунихе, и решил, что он возьмет это дело на себя.

– Григорий Борисович, – обратился он к начальнику немного погодя. – А у вас, случайно, нет книг Обручева? Не художественных, а научных, по геологии[78]? Мне Алексей на базе байкальцев говорил про них. А еще работ Мушкетова, Зюсса и этого… Кропоткина.

– Да ты серьезно взялся, я смотрю! По-взрослому! – прорычал главный, оскалившись в одобрительной улыбке.

А Фомич посмотрел на Димку как будто даже с испугом.

– Что ж, приходи после поля в наш институт, – предложил Шмырёв. – Я проведу тебя в нашу геологическую библиотеку, дам свой читательский билет – там найдешь все, что надо, всю геологическую классику. Когда я был еще студентом, преподаватели нам рекомендовали, помню, «Полевую геологию» Обручева. Для начинающего полевика лучшего пособия, думаю, никто ни до, ни после него не создал. Там подробно расписано, как измерять элементы залегания, как отбивать и маркировать образцы и даже – как закреплять палатку, устраивать ночлег и следить за костром. В общем, все растолковал корифей. Многие геологи не подозревают даже, что действуют по его рекомендациям.