Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

— Вот те на… — пробурчал за моей спиной Василий. — Спасай таких…

— Давайте, Николай Александрович, его назад в трюм засунем! — вполне серьёзно предложил Огнев, и чумазый представитель компании даже изменился в лице.

— Господа… так нельзя господа… — торопливо заговорил он. — Меня же с работы уволят, господа!

— Я тебя прямо сейчас уволю! — пробасил Василий и, недолго думая, сцапал грязного субъекта за воротник пиджака.

Однако представитель компании неожиданно проворно вывернулся из ручищи мужика и быстро спрятался за меня.

— Господа! — завопил он. — Мы же цивилизованные люди, господа!

— Рассчитаешься с ним наличностью из твоих трофеев, Иван Ильич! — распорядился я — Огнев не слишком охотно кивнул в ответ, — а потом повернулся к капитану танкера, который сейчас куда больше походил на кочегара, едва отстоявшего вахту. — Распорядитесь запустить машины и следуйте за нашим катером.

— Людям бы помыться — подкормиться чуть-чуть! — резонно заметил он в ответ. — На ногах еле стоят…

— Подкормитесь и помоетесь в пути! — раздражённо ответил я. — Без нас вам не выбраться из этих мест, а у меня нет желания дожидаться, когда вы все приведёте себя в божий вид!

Спорить капитан со своими спасителями не стал и, лишь с пониманием кивнув в ответ, начал отдавать необходимые распоряжения. Тем временем мы вернулись на катер, двигатель которого так и продолжал работать на случай неожиданного бегства, ненадолго подошли к каменистому берегу, где и оставили наших пленных, не забыв бросить рядом с ними ключи от наручников и последний ящик с НЗ. За прошедшие четверть часа на танкере и сухогрузе запустили двигатели, оба судна снялись с якорей и, когда мы отошли от берега, двинулись за нами. Идти пришлось малым ходом, не более десяти узлов — наши сопровождающие на большее были не способны, и скоро стало ясно, что заправку яхт придётся проводить в темноте — наступали долгие северные сумерки (было время белых ночей).

Мне снова стало холодно в одной джинсовой рубашке, и я поспешил спуститься в рубку, где стоял за штурвалом наш второй помощник — Пётр и Василий предпочли остаться в кокпите. Мельком глянув на мешки с «наличностью», сложенные в углу рубки, я подошёл к треснувшему в нескольких местах (следы сегодняшних пуль) лобовому стеклу, установил в рабочее положение бортовое откидное сиденье и устроился на нём — усталость от трудного дня давала о себе знать. Огнев покосился на меня, ухмыльнулся каким-то своим мыслям, а потом, после небольшой паузы заговорил:

— Весело-то как было, Николай Александрович!

— Тебе бы, Иван Ильич, помнить нужно, что три семьи кормишь! — усмехнулся я. — Да и детям твоим никто отца не заменит!

— Так-то оно так, конечно, Николай Александрович, — в задумчивости погладил свою окладистую бороду правой рукой (левой придерживал штурвал) Огнев. — Зато теперь детишкам-то моим рассказать-не пересказать о наших с вами приключениях! Двадцать лет, почитай, на сухогрузах ходил — бывалый моряк по всем меркам, а вспомнить-то и нечего! А тут с первых дней: звери невиданные — тропинки нехоженые, то саблезубые тигры кидаются, то каннибалы в гости жалуют, а под конец и пираты объявились — не соскучишься!

XIII

На борт «Странника» мне удалось подняться нескоро: пришлось сделать несколько манёвров вокруг лежащих в дрейфе яхт и дождаться, когда танкер-бункеровщик займёт место между ними, а потом пришвартуется одновременно к двум судам. На «Блестящей» зажгли стояночные огни и ярко осветили все палубы, но Ледогоров не спешил последовать этому примеру — моё распоряжение не демаскировать яхту в темноте пока ещё оставалось в силе. После того, как протянули топливопроводы и началась перекачка солярки, я вернулся на «Странник» в сопровождении своих людей. Едва мы ступили на палубу, где нас встречал весь остальной экипаж, как мне на шею (при всех и совершенно для меня неожиданно) бросилась Наташа. Говорить она ничего не стала: лишь прижалась молчком всем телом, а моя щека через секунду стала влажной от её слёз — похоже, что девчонка за прошедшие несколько часов изрядно испереживалась… Вся наша команда тем временем продолжала стоять вокруг, и никто не спешил уходить — лишь минуты через три кто-то деликатно кашлянул, а доктор чуть виновато произнёс:

— Николай Александрович… Время-то позднее — ужин стынет…

— Что же… — слегка отстраняя девушку и обнимая её за плечи, невольно вздохнул я. — Пойдёмте ужинать!

— Николай Александрович! — тут же окликнул меня «дед». — Эластичные баки сейчас имеет смысл задействовать?

— Думаю, не стоит, Дмитрий Сергеевич, — устало отозвался я. — Ограничимся на этот раз главными цистернами.

За перекачкой топлива оставили приглядывать первого помощника, а все остальные гурьбой отправились в салон (рядовой состав в кают-компанию), где нас ждал накрытый стол. Я лишь на секунду зашёл в свои апартаменты вымыть руки и умыться (даже рубашку менять не стал!), а Наташа так и не отходила от меня.

— Николай Александрович! — позвал меня с порога Огнев. — Дозвольте у вас оставить!