Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

— Жалко, правда? — спросила она, глядя на плот. — Вы, наверное, могли даже придумать, как взять его с собой. Вдруг мы не застанем на месте «Странник»…

— Забирайтесь в рубку, Наташа, — сказал я, захлопывая крышку носового багажника и укладывая ружья через открытое окно между двумя креслами (чтобы были под рукой), а потом, чуть усмехнувшись, добавил. — Надо отправляться, пока я по вашей просьбе не начал решать задачу доставки «Дредноута» к Ледовитому океану…

Моя помощница, придерживаясь за мою руку, прошла по борту, устроилась на своём сиденье и позвала Адмирала, который вскочил в лодку из воды, забрызгав кормовое сиденье. Оттолкнув судёнышко от берега (его сразу понесло течение), я вскочил на нос, прошёл по борту, опустил в воду двигатель, качнул «грушей» топливо и дёрнул за пусковой шнур. «Вихрь» на этот раз завёлся с первого рывка — сказалось хорошее топливо и недавнее обслуживание. Пробравшись на водительское сиденье мимо своего пса, расположившегося, как обычно, непосредственно в узком проходе, я дал передний ход, направил лодку по середине неширокого (восемь — десять метров) русла, где глубина достигала двух метров и стал плавно прибавлять обороты. Минут через пять спидометр (датчик замерял давление создаваемое встречным потоком воды) показал около сорока трёх километров в час, но реальная скорость относительно берегов была ниже километров на пять — шесть. Тем не менее, близкие берега стали быстро проноситься мимо, и требовалось всё мое внимание, чтобы удерживать лодку точно на стрежне. Мои люди к этому времени находились в пути уже шестнадцать часов, но, учитывая необходимые остановки и постепенное усиление течения, они должны были преодолеть что-то порядка семидесяти — восьмидесяти километров, и мы, в принципе, могли бы догнать их на исходе третьего часа пути, если всё пойдёт благополучно, разумеется… Через полчаса я сбросил обороты ниже средних, давая возможность двигателю немного остыть от напряжённой работы на полном ходу. Моя спутница тут же воспользовалась наступившей относительной тишиной и со смущённой улыбкой спросила:

— Николай Александрович, моё поведение сегодня не показалось вам излишне вызывающим?

— Ничуть, Наташа, — улыбнулся и я. — При наших с вами дружеских отношениях вы вполне можете просить меня помочь вам даже, скажем, в ванной комнате…

— При ваших золотых руках, Николай Александрович, можно не сомневаться, что вы отлично справитесь с такой задачей, как купание взрослой девушки! — заметно краснея, рассмеялась моя помощница. — Я подумаю над этим… Вот только, пожалуйста, не представляйте себе эту картину!

— Конечно, нет, Наташа, — почти серьёзно ответил я. — Просто мне показалось, что эта мысль пришлась по душе не только мне, но и вам.

— А вы не опасаетесь, что это может стать вашей новой обязанностью? — быстро глянув на меня, опять со смущённой улыбкой спросила девушка.

— С удовольствием возложу на себя столь приятную обязанность! — улыбнулся в ответ и я, глянул на собеседницу, и мы на этот раз рассмеялись вместе.

Наша шаловливая беседа на этом прекратилась — я прибавил обороты, и рёв «Вихря» стал перекрывать все звуки. Наташа привстала, дотянулась через Адмирала до кормовой двери и закрыла обе створки — стало немного тише, но не настолько, чтобы продолжать шутливую болтовню. Моя спутница ещё некоторое время бросала на меня задумчивые взгляды (я в большей степени чувствовал это, нежели видел) и улыбалась своим мыслям, но я старался не отвлекаться от управления лодкой — русло постепенно сужалось, и требовалось всё моё внимание, чтобы, следуя всем его изгибам, держаться на максимальной глубине. Наконец Наташа по возможности удобно устроила голову, воспользовавшись, как и прежде, свёрнутым пледом и задремала под ровный гул двигателя — убаюкивающего покачивания на пологих волнах (как в море) теперь не было, и лодка всё время шла на ровном киле. На протяжении последующих полутора часов ничего не происходило (я ещё дважды за это время снижал обороты двигателя ниже средних), лишь кустарник по берегам становился всё ниже, а чахлые деревца как-то сразу пропали и вовсе. Тридцатилитровой канистры хватило на два с четвертью часа хода и, когда двигатель вдруг заглох (я задумался в эти минуты и пропустил время смены канистры) на полных оборотах, лодка уже через десяток метров потеряла ход, и сильное встречное течение сразу понесло её назад. Моя спутница проснулась и с беспокойством стала оглядываться по сторонам, а я торопливо выбрался на нос, парой сильный взмахов веслами подогнал судёнышко к берегу, выскочил на пропитанную водой травянистую поверхность и привязал свёрнутый до того кольцами на носовом рыме фал к корням ближайшего куста.

— Поможете мне, Николай Александрович? — окликнула меня Наташа, остановившись на корме.