Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

Я осторожно прошёл по топкому дну вдоль борта и подал спутнице руку — здесь было глубоко и у самого берега, поэтому мои высокие (выше середины бедра) кожаные сапоги, которые я надевал только при поездках в лодках, почти целиком скрылись под водой. Девушка добралась до носа и, придерживаясь за мою руку, спрыгнула на влажный невысокий берег. Как обычно, я внимательно осмотрел прилегающую местность — теперь мы были в тундре, но весьма ощутимый туман ограничивал видимость до сотни метров, Агни скрылся за плотной пеленой облаков, накрапывал лёгкий дождик, и было довольно прохладно: градусов десять — двенадцать выше нуля. Над нами с резкими криками пролетело несколько крупных птиц, а моя спутница от неожиданности даже негромко ахнула и прижалась к моему плечу. По моим подсчётам, мы успели продвинуться вверх по реке километров на семьдесят пять — восемьдесят, и до Ледового барьера теперь оставалось не так и много — возможно, лишь с полчаса хорошего хода. Течение здесь заметно усилилось и на глаз достигало примерно восьми — девяти километров в час, так что моим людям на лодках под слабосильными моторчиками в этих местах, наверное, пришлось непросто…

— Немного отдохнём, Николай Александрович? — спросила моя спутница, тоже с беспокойством оглядываясь по сторонам — как знать, что таил за собой этот туман. — Как-то невесело здесь…

Из рубки стал выбираться Адмирал, и я сразу подскочил к нему и придержал за шкуру, чтобы он не свалился в воду — течение здесь было слишком сильным, и собаку могло унести за десятки метров прежде, чем пес смог бы выбраться на берег. Оказавшись на берегу, Адмирал принюхался, прислушался, а потом пробежался вперёд-назад, осматривая местность.

— Минут двадцать, — ответил я на вопрос девушки. — И выпьем кофе. Что-то я устал сегодня, Наташа…

— Неудивительно, — заметила моя помощница, наблюдая за нашим псом, осторожно разглядывающим, не решаясь обнюхать, какой-то предмет, скрытый в бело-зелёной поросли. — Вы сегодня не отдыхали после тренировки днём.

Ружья я из лодки вынимать не стал — поблизости не наблюдалось никакой живности за исключением птиц, а в случае необходимости несколько пуль из моих пистолетов могли уложить даже шерстистого носорога. Мы подошли к Адмиралу, всё ещё стоявшему у так заинтересовавшего его предмета, и Наташа тотчас сжала мне пальцы (мы держались за руки) — из примятого лишайника выступал человеческий череп, обращённый вверх пустыми глазницами… Я осторожно разгрёб сапогами низкую густую поросль, но смог обнаружить лишь пару мелких костей — видимо, местные падальщики успели в своё время растащить тело по частям. Чуть поодаль обнаружился разорванный резиновый сапог, наполовину скрытый в нетвёрдом грунте, а ещё через пару минут мне попались обломки двухствольного безкуркового ружья — от приклада не осталось и следа, а стальные части были покрыты толстым слоем ржавчины, поэтому не было никакой возможности определить марку и год выпуска. Минут десять я ещё тщательно осматривал всё вокруг, пока моя спутница терпеливо стояла чуть в стороне, а потом махнул на это дело рукой — кем был погибший здесь путешественник, и сколько времени прошло с его смерти так и осталось для меня загадкой. Мы вернулись к лодке (отошли лишь на десяток метров), я сменил канистру, потом мы выпили по чашке к кофе, а моя помощница не отказалась от очередной упаковки печенья.

— Ещё немного, и в вашем распоряжении будут большие запасы шоколада, — с улыбкой сказал я, чтобы хоть немного сгладить гнетущее впечатление, которое произвела на нас страшная находка. — Можно наверстать всё упущенное…

— Вам придётся присматривать за мной, чтобы я не теряла меру, — улыбнулась и Наташа.

Через несколько минут мы отправились дальше, и мне пришлось быть ещё более внимательным — русло сузилось до четырёх — пяти метров (глубина на стрежне всё ещё достигала полутора метров), а быстрое встречное течение образовывало частые минисуводи и водовороты, вынуждавшие рыскать нос нашего судёнышка.

XVI