Земля, омытая кровью

Сам Никитин, однако, тоже был смертельно ранен. Он умирал на руках у друзей, когда батальон уже взял окраину селения.

— Братцы, друзья! Умираю за народ. Отомстите за меня, за всех погибших! — были его последние слова.

Когда бой утих и подразделения стали закрепляться на новых рубежах, мы возобновили прерванное заседание партийной комиссии. Не было на нем только одного члена комиссии — Петра Курочкина, павшего в бою. Он был в первых рядах атакующих. Раненный, он превозмог боль и продолжал бежать вперед, стреляя на ходу и увлекая за собой других. В это время из — за пригорка застрочил неприятельский пулемет. Курочкин упал, теперь уже раненный смертельно. В тот же миг вырвался вперед краснофлотец Смирнов, только что принятый в партию.

— Полундра! — крикнул он.

Моряки забросали гранатами вражеские огневые точки. Важный рубеж был взят.

…Секретарь парткомиссии сообщил о геройской гибели Петра Курочкина. Все встали, обнажив головы. Лисин продолжал:

— На место павших в партию идет новое пополнение, и пусть оно будет достойно героев, с честью оправдавших звание воинов — коммунистов!

Заседание партийной комиссии продолжалось в просторном блиндаже при свете коптилки.

Я увидел знакомое лицо. Сама жизнь и глубокая душевная целеустремленность привели Григория Менагаришвили к решению вступить в партию.

— Сколько вы убили гитлеровцев? — спросил его один из членов парткомиссии.

Менагаришвили поморщил лоб, подумал.

— В последнем бою тринадцать, а до этого не считал, — ответил он, затем после небольшой паузы горячо добавил: — Буду бить метко, пока видят глаза и рука держит винтовку. Оружие у меня безотказное!

Решение парткомиссии было единогласным: Григория Есифовича Менагаришвили принять кандидатом в члены партии.

Более ста бойцов и командиров вступило в партию за полмесяца боев северо — западнее Шапсугской. И почти в каждом донесении, поступавшем в эти дни из подразделений, я читал сообщения о том, как молодые коммунисты храбро дрались сами и вели за собой других.

В одном из донесений я с радостью прочитал и о подвигах Григория Менагаришвили. Вражеский пулемет мешает продвижению нашего подразделения. Снайпер Менагаришвили ловко ползет в зарослях, занимает удобную позицию и, стреляя без промаха, выводит из строя пулеметный расчет. Так он заставил замолчать не одну вражескую огневую точку.

В атаках закалялась дружба

Боевые действия приобретали все более ожесточенный характер. Противник, сбитый с выгодных рубежей, стремился любой ценой вернуть их, все чаще предпринимал контратаки. У врага были авиация, танки, чего недоставало нам. Устоять перед этой техникой было очень трудно, несмотря на все упорство наших воинов. Некоторые высоты и населенные пункты переходили из рук в руки по нескольку раз.

Даже востриковцам, лихим штурмом взявшим накануне поселок колхоза «Красная победа», пришлось отступать. Бросив сюда силы, в несколько раз превосходившие наш батальон, гитлеровцы обрушили на поселок бомбовый удар и бешеный артиллерийский огонь. 144–й оставил селение и отошел на километр южнее.

Но на следующее утро, 5 октября, на помощь ему пришел из второго эшелона 305–й батальон. Он атаковал противника с северо — запада, и поселок «Красная победа» снова стал нашим. Враг не раз переходил в контратаки, бросил против краснофлотцев танки. Наши одержали верх благодаря исключительной храбрости, упорству и мастерству.

В момент когда одна из рот 144–го батальона поднялась в атаку, с фланга вдруг вынырнула из — за холма фашистская танкетка. Несколько наших бойцов упали, подкошенные пулеметной очередью. Тут был ранен, как я узнал после, и наш боевой автоматчик, бывший кок, Михаил Апостолов. Танкетка нагнала и сбила с ног командира взвода младшего лейтенанта Василия Лихачева. Он упал в ров, гусеницы проскрежетали над его головой. Танкетка остановилась. Из нее выскочили офицер и солдат. Им, видимо, так хотелось взять в плен нашего командира, что они оставили в покое моряков, ушедших вперед штурмовать окраину поселка. Фашистский офицер подбежал к младшему лейтенанту, сорвал с него портупею, приказал подняться. Василий Лихачев, превозмогая боль, встал и в тот же миг, ловко выхватив из кармана пистолет, в упор выстрелил в фашиста. Стоявший рядом солдат упал на землю от страха. Лихачев пристрелил и его и скрылся в зарослях кукурузы, а оттуда добрался до перевязочного пункта.

16–й батальон засел в поселке Эриванском. Против него, действуя в лоб и с флангов, двинулся вражеский полк. Его поддерживали, пикируя над позициями батальона, восемь бомбардировщиков «Ю–88». Вслед за бомбовым ударом появились и открыли огонь три гитлеровские самоходные пушки.

Комбриг приказал Красникову отойти к южной окраине поселка и отдал распоряжение прикрыть его отход огнем.

Батальон быстро закрепился на новом месте и стойко отражал натиск врага. Тем временем востриковцы контратаковали фашистов в районе поселка Линдарово. На восточных скатах высоты 177,5 крепко держался батальон Шермана.