Земля плоская. Генеалогия ложной идеи

Выходит, что повидал я три четверти круга, образованного небесным сводом, плюс пять с половиной градусов. Потому с уверенностью говорю, что человек мог бы описать круг через все земли мира, как верхние, так и нижние, и вернулся бы в свой край, если бы нашел спутников и корабль, чтобы добраться, и видел бы всюду людей, большие земли и острова, совсем как у нас.

Как известно, кто живет с антарктической стороны, оказываются ногами к ногам с теми, кто находится под Полярной звездой, так же, как мы остаемся ногами к ногам с теми, кто проживает под нами, ибо у всех частей суши и моря есть противоположная сторона, обитаемая и проходимая как в одну, так и в другую сторону […]. Отправляясь из Шотландии или Англии в Иерусалим, неизменно поднимаешься вверх, ведь наши земли – в нижней части к западу, как земля пресвитера Иоанна – в нижней части к востоку291.

Этот же образ встречается в вышеупомянутом малом «Глобусе мира», где возникает в точно таком же контексте («мы […] удивляемся, почему антиподы, чьи ноги направлены в противоположную сторону, никуда не падают», см. выше).

Есть и другие моменты, чрезвычайно интересные для понимания того, как один миф, построенный на истории Колумба, упрочил другой – о плоской Земле. Ирвинг часто использует социальный и антиэлитарный мотивы с отчетливыми признаками антиклерикализма. Колумб, таким образом, предстает «малоизвестным человеком» или «неизвестным иностранцем»292:

…никому не известный моряк, не входящий ни в какое ученое сообщество, без чинов и регалий, которые иногда придают особый ореол даже посредственности, [тогда как он мог опираться лишь на мощь собственного гения]293.

Колумб описан здесь как «простой моряк, [бесстрашно] выступающий перед внушительным жюри из профессоров, монахов и прелатов»294. На современном прихотливом языке впору было бы сказать: селф-мейд-мэн против истеблишмента. Выходит, круглая Земля принадлежит смиренным гениям, а плоская – святошам и самопровозглашенным всезнайкам.

Версия Розелли хоть и выражает дух католичества, но подводит к похожему результату. Автор также делает вывод, что в основе замысла Колумба лежала идея земной сферичности, которую тогда разделяли не все:

Погонщики мулов и кормилицы знали, по крайней мере, о каком-то иностранце, вознамерившемся доказать, что Земля круглая, как апельсин, что есть края, где люди ходят вниз головами, и, больше того, если все время плыть на запад, то можно вернуться с востока. Народ, верно, удивлялся, что подобную ложь могут воспринимать всерьез295.

Некоторые члены собрания у Розелли также изображены глупцами, которые изо всех сил цепляются за цитаты из Лактанция и Августина. Пользуясь теми же источниками, что и Ирвинг и, возможно, ориентируясь на него, автор предлагает аналогичное, во многом беллетризованное описание того, как рассматривалось предложение Колумба: